Техника - молодёжи 1992-12, страница 44

В качестве образцов подобной деятельности приводилась знаменитая чекистская операция «Трест» 20-х годов или же менее давняя акция польской спецслужбы, построенная по той же схеме — масштабная «потемкинская деревня» плюс «крот» во вражеской разведке, который сообщает, чему противник верит, а чему нет.

В начале 50-х годов поляки успешно распространяли дезинформацию о положении в стране и довольно долго обманывали западные спецслужбы инсценированными партизанскими налетами «противников коммунистического режима» и даже потешными танковыми боями. Ложные эмиссары представляли все это Западу как крепнущее сопротивление «красным». Дело чуть не дошло до засылки к «повстанцам» американского генерала. Вот уж тогда ПНР заговорила бы о вмешательстве во внутренние дела независимого государства. А «кротом» был не кто иной, как знаменитый Ким Филби —офицер британской контрразведки, работавший на СССР.

Оглядевшись, американцы вдруг обнаружили, что еще одна подобная дезинформация разворачивается прямо у них на глазах, и — более того — они сами в ней участвуют. Незадолго до бегства Голицына в США один за другим два советских дипломата, работавших в ООН, обратились к американцам: они сообщили, что являются офицерами КГБ, но им не удается выполнить свое разведза-дание, а за это начальство их несомненно накажет. Оба выразили желание сотрудничать с американскими спецслужбами в обмен на последующее убежище на Западе. ФБР, которое вело дело, согласилось. Один агент получил кодовое имя Федоры (в переводе с американского — мягкая шляпа), а другой — Цилиндра. И вот тут-то началось..

Федора и Цилиндр попросили ФБР помочь им заполнить вопросники, составленные в Москве, и Бюро взялось выполнять вместо них шпионскую работу. Агенты просили все более деликатную информацию, заявляя, что задержка вызовет подозрения в Москве. Шеф ФБР Гувер считал приобретение Федоры и Цилиндра большим успехом и вполне полагался на поставляемые ими взамен сведения — некоторые даже клал на стол президенту США.

Между тем, как и предсказывал Голицын, вскоре на горизонте появился перебежчик, который должен был ето (Голицына) скомпрометировать. Майор КГБ Юрий Носенко попросил убежище в начале 1964 года и заинтересовал ЦРУ тем, что якобы знаком с досье КГБ на Ли Харви Освальда, обвиненного в убийстве Джона Кеннеди. Каждому пункту, сообщенному Голицыным, он противопоставил свой. Федора же описал в ФБР реакцию Москвы на этот новый побег и подтвердил легещху Носенко. Однако ЦРУ (в данном случае — конкурент ФБР) стало обнаруживать в ней «нескла-душки». Например, Носенко по своему положению не мбг иметь доступа к выдаваемой им информации. Недоверие

ЦРУ к нему все усиливалось.

В нескольких милях от центра Вашингтона в подвале загородного дома для Носенко соорудили камеру в 6 квадратных метров. В одиночном заключении перебежчик провел три с половиной года. Свет в камере без окон не гас ни днем, ни ночью, охрана держала пленника под строгим наблюдением. Раз в три-четыре дня его безжалостно допрашивали. Чтобы сбить биологические ритмы и ослабить психику узрика, стрелки часов показывали выдуманное время. Однако Носенко так и не сломался.

Его выпустили, заплатив компенсацию, а карьера ведущих контрразведчиков ЦРУ, сделавших ставку на Анатолия Голицына, была сломана. Слишком поздно к ним пришли сведения, что Москва знала о контактах Федоры с ФБР, а когда он окончил работу в США и вернулся домой, повысила его в чине. Наконец, никто толком не мог объяснить, почему, несмотря на десятки предательств сотрудников КГБ, американцам так и не удалось продвинуть своего «крота» на какую-нибудь действительно сердцевинную должность на Лубянке. И лишь рассказанное некогда Голицыным давало какие-то объяснения.

Он утверждал: при реформе КГБ раз? делили на два отдельных круга — внешний и внутренний, причем ни один офицер не мог перейти из внешнего во внутренний и наоборот. Во внутреннем группа особо доверенных сотрудников под непосредственным руководством Политбюро планировала операции по дезинформации, руководила ими и оценивала результаты. Во внешнем же круге оставались работавшие в контакте с иностранцами, и потому они заранее считались возможными двойными агентами. От них, как от пилотов, летавших над вражеской территорией во вторую мировую войну, не только «отрезали» мало-мальски важные секреты, но и специально неправильно информировали на случай поимки и допросов.

В принципе, таким «пилотом» мог быть и Олег Гордиевский.

Если, как утверждает Гордиевский, он

работал на англичан почти тринадцать лет, то срок этот по шпионским понятиям неимоверно долгий. И надо полагать — по крайней мере часть его прошла под наблюдением Лубянки, косвенные подтверждения чему имеются у того же Михаила Любимова. Развод, пишет он, не помешал карьере Гордиевского (уже тогда, заметим, работавшего на англичан), хотя «наши свято блюдущие мораль кадры могли задвинуть его далеко -далеко, в задрипанный архив или на преподавательскую работу». Далее, когда шла «визовая война» и англичане отвергали всякого подозрительного для них кандидата в сотрудники совучреж-дения в Лондоне, «даже если нога

'1 САЙТ OHPeRSTAXP ГГ—I НАР HIM TO PMER*

На газете написано: «Перебежчик из КГБ у бежал обратно». Директор ЦРУ: «Как же так? Мы ведь вместе обедали». Сотрудника ЦРУ, дожидающегося в кафе Юрченко, вдруг осенила мысль: русский перебежчик больше не вернется! (Обе карикатуры из журнала «Time», 18 ноября 1985 г.)

42