Техника - молодёжи 1994-08, страница 59

мне такое слишком педантичное начало, - земля, вода и небо были населены существами, которые показались бы нам чудовищными, хотя на самом деле это были замечательные создания, олицетворявшие силу и могущество. Я избавлю вас от упоминания их варварских названий вроде бронтозавра, плезиозавра и тому подобных.

Над поверхностью огромных болот в те времена кружилось одно невероятное создание - птеродактиль. Это был живой кошмар: перепончатые крылья летучей мыши, когти орла, голова ящера с грозными зубами. Когда динозавры исчезли из подлунного мира, птеродактиль все еще парил в его небе, хотя к тому времени он уже сильно изменился. Он стал гораздо меньше, хотя и был по-прежнему чудовищен. Он покинул тропики и перебрался далеко на север, где приспособился к умеренному климату; он не мог решиться на схватку с холодами Крайнего Севера.

Таксидермист немного помолчал, потом топнул ногой и продолжил:

- Здесь, в наших краях, испытывающих благотворное влияние теплых вод Гольфстрима, он оказался на границе земель, пригодных для его обитания. Он пришел сюда... и остался здесь! Его дурацкое название - вьюлк - происходит от крика, с которым он лавирует в воздушных струях сурового дыхания Атлантики. И я говорю вам, охотник, что если в мире и осталось место, где он может найти убежище, то это именно Фенн, гнусное болото, сопротивляющееся любому проникновению человека.

- Это относится к любому человеку, но только не ко мне! - запальчиво бросил Вейбридж. - Если только ваш вьюлк действительно существует, то вы не найдете никого, кроме меня, чтобы подстрелить его. И я беру на себя обязательство сделать это.

- Ваша цена? - холодно спросил старик.

Вейбридж гневно взглянул на собеседника.

- Повторяю вам, сэр, вы сошли с ума... Если ваш вьюлк съедобен, я поджарю его на вертеле; если же у него столь же отвратительный вкус, как у трехлетней лысухи, и прибью его над воротами моего сарая, чтобы отпугивать котов и воров.

- Ладно, - согласился таксидермист. - Я могу понять, что люди согласны работать и даже рисковать жизнью исключительно ради славы. Тогда я сообщу вам еще вот что: животные его вида всегда поднимаются в воздух перед окончанием бури.

- Благодарю вас, - пылко сказал Вейбридж. - Это действительно важная информация. Охотником может быть лишь тот, кто знает повадки животных, на которых охотится. До свидания, сэр; если вы еще пробудете немного в Лимерике, вы услышите обо мне.

Вейбридж обошел свою псарню, внимательно вглядываясь в великолепных, взволнованно лаявших животных. Они явно почуяли, что их хозяин собирается на охоту.

Намеченный поход был весьма рискованным предприятием, и он знал, что инстинкт позволит собаке избежать опасных участков с зыбучими песками, предохранит от глубоких ям, заполненных жидкой грязью.

В этом деле он не мог положиться ни на Сноу, ни на Флэма, на этих двух сеттеров, одного белого как снег, другого рыжего, словно радостное пламя, животных умных и осторожных. Его взгляд надолго задержался на Тампесте.

Это был породистый пойнтер, гибкий, как хлыст, подчинявшийся только одной могучей страсти - страсти к преследованию добычи. Вейбридж любил его, словно отец сына, прощающего любые проделки своего озорного детища.

- Это единственный мой пес, который не является рабом, -говаривал он. - Он не только не раб, но его едва ли можно назвать даже слугой.

Собеседники, не понимавшие его, спрашивали:

- Так кто же он, ваш Тампест?

- Это друг, - серьезно отвечал Вейбридж, - друг и союзник.

Он открыл дверцу отсека, и пойнтер, стрелой вылетев наружу,

принялся яростно преследовать голубей, клевавших рассыпанное по двору зерно. Остальные псы затянули долгую жалобную песню разочарования и ревности.

- Тамп, - пробормотал хозяин, - этот день будет для нас или удачливым, или ужасным.

Немного поколебавшись, он снял со стены автоматическое пятизарядное ружье.

Он не любил это оружие, казавшееся ему несправедливым и нечестным. Любая дичь может надеяться на спасение бегством, если у охотника двустволка, но она теряет все шансы на спасение перед настоящей очередью смертоносного свинца из автоматического ружья.

Вейбридж всегда старался быть как можно более лояльным по отношению к преследуемым животным - он покраснел бы от стыда, случись ему подстрелить зайца на лежке. В принадлежавшем ему имении он запретил повсеместно сенокос, за исключением небольших участков на лугах; таким образом, у дичи было больше возможностей для того, чтобы скрыться от преследования.

Автоматическое ружье, мгновенно выбивающее половину стаи куропаток или уничтожающее утренний квартет куликов, дает неопытному стрелку право по меньшей мере на два неудачных выстрела, а поэтому использование подобного оружия - дело весьма неблагородное.

- Ба! - сказал он, тщательно проверяя эжектор, - Я бросаю на чашу весов зыбучие пески - они должны весить достаточно, почти столько же, сколько весит моя жизнь!

Тампест пристроился рядом с ним, потому что он никогда не соглашался покорно следовать за хозяином, уткнувшись носом в

его пятки. Он путешествовал на равных с человеком, находя, по-видимому, удовольствие в обращенных к нему словах.

Вейбридж оставил Сиве слева и двинулся в сторону моря. Пойнтер поднял кверху морду с нервно подрагивающим носом, обратив ее к близким болотам, откуда сорвались и унеслись вдаль чирки, Потом он сделал стойку перед странно высокой на своих ногах-ходулях водяной курочкой, которая тут же помчалась прочь с громким паническим криком, оставляя за собой двойной расплывающийся след на муаровой поверхности воды.

- Мы начнем от скалы, - промолвил Вейбридж. Тампест, несомненно, понял его, потому что тут же бросился в направлении находившейся к западу от них янтарной гряды. Наверное, при этом он думал о беспорядочных стаях белохвосток и о черных утках, этом зловещем отродье, проклятье приморских болот.

Достигнув скалы, Вейбридж остановился и прошелся взглядом по длинной каменной гряде пепельного цвета.

Он знал, что в миле от места, где они находились, скалистая гряда резко обрывалась, оставляя проход для короткой реки, рождавшейся в Фенне. Ему нужно было подняться вверх по ее течению, чтобы оказаться в недоступном районе.

Утро было серым, но ясным. Горизонт, омытый вчерашним дождем, поднимался к небу дымными языками испарений и раздувшимися сосками отмелей.

Над вершиной скалы гонялись друг за другом небольшие тупики, эти морские попугаи, пищавшие от удовольствия; фламандские чайки яростно прогоняли со своих пьедесталов больших черных навозных жуков.

При виде этой привычной картины Вейбридж улыбнулся. Странное меланхолическое чувство овладело им. Не совсем понимая, зачем он это делает, он машинально заключил перемирие со всеми своими бывшими противниками.

В десяти шагах от него взлетел красный крохаль, громко зафырчал крыльями. Вейбридж не шевельнулся, и Тампест заскулил, перестав понимать своего хозяина.

Где-то в глубине сознания охотника рождалось смутное ощущение братства по страху со всеми созданиями, которым несет смерть рука человека. Через совсем короткий промежуток времени он сам может стать добычей, заблудившейся на охотничьей тропе и преследуемой самой зловещей тенью, какую только можно вообразить.

За поворотом скалы появился Фенн, огромное зеркально отсвечивающее пространство, усеянное пятнами в виде ромбов. Почти в самом его центре к низким тучам поднимался конус холма.

- Я знаю примерно милю пути по твердой земле, Тамп, -сказал Вейбридж, - а потом... да хранит нас Господь!

Пойнтер обогнал Вейбриджа; он не искал добычу, а внимательно принюхивался к волнам бриза, доносившим до него запахи падали и гниющей растительности.

Вейбридж увидел перед собой ставший гораздо более близким огромный рисунок поля для игры в классики с почти одинаковыми четырехугольниками. Неожиданно он заметил стайку кроншнепов.

Это замечательные представители многочисленного племени куликов с задорно задранными кверху клювами, похожими на нос парижского мальчишки-посыльного. Они невероятно подозрительны и дьявольски осторожны, а поэтому оставляют твердые пляжи и речные косы заносчивым розовым крохалям и шаловливым зуйкам; сами они предпочитают держаться зыбучих песков, считая, что в подобных местах будут находиться в безопасности, недоступные для свинцового дождя.

Птицы увидели человека и хором закричали, пораженные его отвагой.

Сначала они суетились на самой границе твердой земли, затем перебрались небольшими шажками, постепенно и осторожно, на коварный ковер тины и полузатонувших водорослей.

Вейбридж, обогнув их убежище, продолжил свое вторжение в

Техника — молодежи 8' 94

га