Техника - молодёжи 1997-11, страница 8

того как в 1944 г. Оппенгеймер поручил этот участок работы профессору Гарвардского университета (выходцу из России,заметим) Георгию Кистяковскому. К концу года метод был освоен. «Спонтанный» кризис миновал. Реакторный плутоний реабилитировали настолько, что им была начинена одна из двух первых американских бомб, сброшенных годом позже на города Японии. Но ограничения по спонтанным нейтронам — сохранились.

ПРОВЕРКА НА КАЧЕСТВО каждой плутониевой детали происходит обязательно и рутинно: измеряют поток генерируемых ею нейтронов. У нас в 50-х гг. эту работу поручали почти исключительно физикам с университетскими дипломами. Безвестный физико-лирик посвятил опостылевшим ему контрольным опытам такие вирши: «Меришь и мерь, как последний подлец!/Фон... Эталон... Образец...».

Вначале в бомбы допускали плутоний-239 с примесью 0,3% 240-го изотопа. По мере совершенствования инженерами метода имплозии допустимый процент вредной примеси рос и в конце концов составил 4,8%. Это предел, по достижении которого плутоний «не берут на военную службу».

В 60-е гг. всерьез обсуждалась проблема создания атомной пули. Делящимся материалом для нее представлялся трансплутониевый элемент калифорний, точнее его изотоп с массой 249. У него уникальные ядерно-физические характеристики, и теоретически ядерный заряд из калифор-ния-249 мог бы поместиться в стволе охотничьего ружья. Вот было бы раздолье террористам! Один выстрел — и разлетелся бы в прах целый городок.

Вмешалась Природа. Не во всем, как оказалось, заряды из калифорния подходят для сверхмини-бомбы: все его изотопы порождают в сотни раз больше спонтанных нейтронов, чем плутоний-240. Потому и не стал калифорний оружейным материалом. Не пропустил его на военную службу «спонтанный КПП», спасовавший все же перед плутонием.

Сегодня в мире накоплены сотни тонн «лишнего» оружейного плутония.

ЧТО ДЕЛАТЬ С ИЗБЫТКОМ. Говоря о сокращении числа ядерных боеголовок, политики имеют в виду их демонтаж и уничтожение или утилизацию содержавшихся в них делящихся материалов. Но плутоний остается плутонием и после того как его извлекут из оружия. Радиоактивным и настолько токсичным, что не покрытый алюминиевой оболочкой его лучше в руки не брать. И не берут, кстати.

В литературе — и нашей, и американской — чаще всего речь идет о захоронении излишков плутония в недоступных местах после замуровывания в бетон, остекло-вывания и тому подобных процедур. Была еще идея выкинуть его ракетами (бывшими его же носителями) куда-нибудь на Солнце. Дескать, тамошнему «термояду» его яд не повредит.

Иными словами, предлагается уничтожить «энергоноситель», эквивалентный многим миллиардам тонн ископаемого горючего. Причем освоенного и изученного, может быть, даже лучше, чем привычная нефть.

Уже разработаны методы утилизации плутония, а кое-где и нужная для этого техника. Самый простой и безопасный из них — спокойное его «выжигание» в реакторах с низким температурным потенциалом, например, атомных станций теплоснабжения (ACT). Реальная опасность их минимальна, но после Чернобыльской трагедии местные мэры и губернаторы не смеют даже думать «хоть о чем-то своем атомном». Многие при этом не подозрева

ют, что на ЧАЭС взорвалась ПАРОВАЯ СИСТЕМА электростанции, как у первых паровозов взрывались котлы... В перспективе рассматривается возможность использования оружейного плутония в твэ-лах для наработки трития. Это главный элемент термоядерной взрывчатки со сравнительно небольшим (12,24 года) периодом полураспада, так что великим державам, имеющим на вооружении водородные бомбы, пополнять запасы трития приходится.

Теперь о самом эффективном, но далеко не самом безопасном методе «раскасси-рования» оружейного плутония — использовании его для превращения урана-238 в энергию и осколки деления. Лучше всего для этой цели подходят реакторы на быстрых нейтронах с активной зоной, загруженной плутонием. Отношение накопленного в реакторе ядерного топлива Н к выгоревшему В называют коэффициентом воспроизводства ядерного горючего К». Его величина в плутониевых реакторах достигает значения 1,7. Это значит, что в урановом бланкете, окружающем активную зону, на 1 кг плутония, превращенного в энергию (и осколки деления), вырабатывается 1,7 кг такого же ПЛУТОНИЯ! Для сравнения: в водно-графитовых реакторах К. равен 0,8 — 0,9.

Одним из главных препятствий энергетики с расширенным воспроизводством прежде считалась необходимость вывода из оборота 20—30 т драгоценного плутония. А теперь — вот они, сотни невостребованных тонн! По оценкам иностранной печати, только на складах СССР к 1991 г. находилось около 200 000 т урана. Еще 150 000 т — в других странах. Допустим, в наследство от СССР у России его осталось 100 000 т. Если даже полностью прекратить добычу, а имеющиеся запасы сжигать в быстрых реакторах, страна будет обеспечена электроэнергией на многие сотни лет!

Это не фантастика — реальность. Но пока, как сказал поэт, «дразнятся и всыпают нам в толстые задницы» богатые и влиятельные энергетические кампании, зарубежные и наши, не желающие перемен на энергорынке. Раскачивают опасения в обществе, пугают проблемами безопасности и переработки радиоактивных отходов. Да. эти проблемы требуют определенных материальных и интеллектуальных затрат, но они вполне разрешимы! Американцы, кстати, хоть и печатают статьи про «остекловы-вание» отходов из бывшего ядерного оружия (и прочие благоглупости тоже), но со своими отработанными твэлами расстаться не спешат...

В уран-плутониевую технологию вложены ни с чем не сравнимые материальные ресурсы, труд великих исследователей и инженеров. Задел — как нигде. А мы готовы топить его в океане или замуровывать в скальные породы, тратить колоссальные средства и энергию на уничтожение уже созданного, извлеченного из недр, сконцентрированного и переработанного. Дичь! При этом на весь мир кричим о своей бедности. Пойдем на поводу у таких вот отечественных и заокеанских «доброхотов», и — очень скоро окажемся на обочине столбового энергетического тракта, как уже случилось у нас с элементной базой современной микроэлектроники.

Нетрудно предвидеть реакцию определенных кругов, прямо или косвенно связанных с лобби энергокомплекса, на эти наши суждения. Заклюют, и не исключено даже, что потребуют сатисфакции на заведомо убийственных для их противников условиях. Но кто-то же должен назвать вещи своими именами.

Что и делаем. ■

За последние пять лет В.И.Гришков уже пятый раз публикуется в «ТМ». В этом, ноябрьском, номере журнала мы пользуемся возможностью поздравить нашего постоянного автора с Днем ракетных войск и артиллерии (19 ноября) и с его собственным 70-летним юбилеем (15 декабря). Гонорар за свою статью Виктор Иванович просил использовать на нужды работы с читателями.

МАРАФОН, или

Как мы писали инструкции для подземных субмарин двоено-

¹ минании

заместителя начальника инженерно-технической службы Главного инженерного управления ракетных войск (1963 — 1983) полковника-инженера В.И.Гришкова

О создании Ракетных войск стратегического назначения (РВСН) как самостоятельного вида наших Вооруженных Сил было объявлено 19 ноября 1959 г. С 1964 г. эта дата отмечается как День ракетных войск и артиллерии. Я же числю себя «ракетчиком» с 1954 г. Потому что еще тогда Центральный институт проектирования специального строительс ва Министерства обороны приступил к созданию проекта космического старта для первой стратегической ракеты Р-7 (главный конструктор С.П.Королев).

В этих работах я принял участие с самого начала, причем уже через год возглавлял проектные авторские группы на первых будущих стартовых комплексах Р-7 в Байконуре и Плесецке (см.»ТМ» № 9 за 1995 г.), а вскоре — также и на строительстве первого в мире старта для шахтной стратегической ракеты (главный конструктор М.К.Янгель).

Некоторых эпизодов самого строительства я коснусь чуть позже, но в основном хочу рассказать о работе, которая на общем фоне эпопеи создания ракетного щита страны выглядит прозаической, даже бюрократической, но...

Когда сооружение первых стартов подошло к концу, мы начали понимать, что в ракетных войсках стратегического назначения складывается поистине драматическая ситуация. Создана новейшая, уникальная военная техника. К 1965 г. на боевое дежурство должны заступить уже одиннадцать различных модификаций наземных и шахтных боевых установок РСД и МКР (ил. 1 и 2) — тех самых, чья «пусковая кнопка» должна находиться непосредственно у главы государства. Так вот — техника-то была, а сколько-нибудь эффективно использовать ее оказывалось невозможным. Ибо единые грамотные руководства по эксплуатации отсутствовали.

Дело в том, что в начале 60-х гг. общепринятые Строительные нормы и правила (СНиП) вовсе не обязывали строителей разраба ывать инструкции по эксплуатации того, что они спроектировали и возвели — какими бы сложными эти сооружения ни были. Обычно проектировщики просто ссылались на заводские инструкции, написанные для отдельных агрегатов или установок (ну, скажем, вентилятора) и

ТЕХНИКА-МОЛОДЁЖИ 119 7

б