Техника - молодёжи 1998-02, страница 48
ния остальным? Зачем разбазаривать время на разъяснение известного? Ведь мыслители лишь притворяются, будто не знают, что такое сознание, а сами виртуозно о нем дискутируют — стало быть, знают. Тогда что пользы в дефинициях? А их хроническая неудачность разве не доказывает, что словесная форма противоестественна для интуитивного знания? По-моему, упрямый поиск приемлемой формулировки в данном случае подобен забиванию гвоздей подсвечником: гвоздь-то, конечно, рано или поздно войдет по шляпку, но есть же молоток! Коротко: сознание — одно из понятий, НЕТРЕБУЮЩИХ ОПРЕДЕЛЕНИЯ. И, отказавшись от бесплодных поисков оного, мы можем сразу перейти к настоящему, а не мнимому, предмету ученых спо- РЕВОЛЮЦИЯ В ЭВОЛЮЦИИ? На симпозиуме в Дании нейробиологи, медики и психологи обсуждали проблему не только меж собой, но также с философами, парапсихологами, компьютерщиками. «У каждой из сторон была своя хорошая полуправда» (Вениамин Франклин). Точнее, третьправда. Человек — клубок нервов, а клеток... Нет, его происхождение окутано тайной, только наблюдаемое поведение поддается экспериментальному исследованию, а сознание вообще нематериально... Да почему — ведь у компьютера оно тоже имеется, только по сравнению с чело- Минуточку. По какому такому сравнению? Еще отец Браун призывал «не путать создание с Создателем» (Г.К.Честертон). Компьютер — отнюдь не и.о. мозга, а всего лишь техническое устройство, умнейшая из так называемых умных машин. Глупо отказывать термину «искусственный интеллект» в праве на существование, но разве правомерно, пытаясь проникнуть в тайны разума ЧЕЛОВЕКА, использовать в качестве модельного объекта его же порождение?! А каковы преимущества «наблюдаемого поведения»? Сознание наблюдаемо в той же мере, то бишь имеет внешние проявления. Да, не удается понять их подоплеку, но кому удалось разложить по полочкам хоть одну из простейших поведенческих реакций человека? Разве суточные и сезонные мотивации, зачастую лежащие в их основе, более материальны, нежели мысль? Кстати, о простейших. Краеугольный камень проблемы сознания в нынешнем ее виде — хлопотный и стародавний вопрос о том, кто им может быть наделен. Неопровержимый факт: у человека есть голова, в голове — мозг, им-то мы и кумекаем, Ну а братья наши меньшие? Достаточно ли САМООПОЗНАНИЯ - способности узнавать себя в зеркале, присущей, например, шимпанзе — для САМООСОЗНАНИЯ, с которого («аз есмь!»), по убеждению многих мыслителей, начинается сознание? Профессор Зингер полагает, что достаточно. Правда, не все разделяют его мнение, и лишь единицы идут еще дальше, приписывая «аз есмь» даже одноклеточным. Такого взгляда придерживается мюнхенский профессор-нейрофизиолог Петра Штерих. Трудно судить, насколько буквальны ее слова... хотя и на точке зрения Зингера стоять не легче. Ведь по сей день толком неясно, КОГО узнает шимпанзе в зеркале — СЕБЯ или просто ОСОБЬ СВОЕГО ВИДА? Единственная возможность получить точный ответ — СПРОСИТЬ ШИМПАНЗЕ. Никаких шуток: у всякого вида животных есть система коммуникаций — освойте ее и общайтесь с обезьяной по-обезьяньи. Не получается? Тогда остается строить теории. Например, нобелевский лауреат Джеральд Эдельман постулировал существование двух типов сознания — примитивного и высшего. Первое характерно для животных и состоит во внимательном и осмысленном отношении к настоящему, т.е. к текущему моменту. Второе присуще только нам и включает: а) способность осознавать себя в мире; б) чувство прошлого; в) чувство будущего. Концепцию Эдельмана при- Один из виртуальных срезов головного мозга. Последний просканирован на всех уровнях, но где гнездится сознание?.. ветствуют многие специалисты, она строга, изящна, льстит самолюбию Homo sapiens, но... Тогда получается, что на протяжении миллиардов лет ЭВОЛЮЦИОНИРОВАЛО лишь примитивное сознание, развиваясь, множась и совершенствуясь, а высшее вдруг выскочило, будто чертик из табакерки, у единственного вида! Откуда оно взялось? Или здесь имел место переход количества в качество, скачок? Но какие количе- вались, дабы его обеспечить? Если самоосознание удается с грехом пополам вывести из обезьяньего самоопознания, то каковы «животные» прототипы у чувства прошлого и будущего? Затем, по признанию Зингера, с точки зрения нейрофизиологии принципиальной разницы между человеком и другими позвоночными нет, и явственно виден эволюционный ряд от головного ганглия какой-нибудь севрюги или пеляди к совершенному мыслительному аппарату «венца творения». Почему ж тогда возникновение сознания — РЕВОЛЮЦИЯ, нарушающая плавное течение эволюционного процесса? Сей очевидной нелепости легко избежать, если допустить наличие ГРАДИЕНТА СОЗНАНИЯ — непрерывного перехода от примитивных реакций низших существ к нашему с вами разуму. Иными словами, как нервная система (структура) эволюционировала от светочувствительной вакуоли у инфузорий до человеческого мозга, так и сознание (функция) эволюционировало от элементарных реакций на факторы среды до осмысления мира и себя в нем. Однако, возражает Кристоф Кох, крайне трудно найти «биологические корни сознания... Между тем, что мы рассматриваем как сознание, и тем, что можно объяснить ней-робиологическими понятиями, налицо гигантский разрыв». Вот он, незаметный барьер, о который споткнулась логика ученых. По Коху, из того, что прототип сознания человека есть нервная деятельность его предков, следует, что «корни» сознания надлежит искать в структурной организации САМОГО ЧЕЛОВЕКА! Да неужели непонятно, что тут все перевернуто с ног на голову! На самом деле речь о ДВУХ эволюционных цепях: от примитивного УСТРОЙСТВА НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ к совершенному и от низшего СОЗНАНИЯ к высшему. Кох же приделал хвост второй цепи к хвосту первой, сочтя его носом, и сам удивляется, что в итоге ничего путного не получилось! Не стоит и пытаться «объяснить сознание нейробио-логическими понятиями» — упомянутый Кохом разрыв оттого лишь возрастет; «танцевать» надо, если позволите, от «предпсихологии» низших тварей — именно там, а не в нейрофизиологии высших, таятся искомые «корни»! Коль скоро, по Петре Штерих, даже одноклеточные якобы осознают якобы себя — тут и надлежит копать, иначе не доберемся не только до человека за компьютером, но и до шимпанзе перед зеркалом! Не таким видится выход из положения Кристофу Коху. Он скооперировался с Фрэнсисом Криком и попытался экспериментально выяснить, какие именно нейроны мозга проявляют активность при анализе и обработке информации. Двое нобелевских лауреатов решили начать с визуального сознания, а разобравшись с ним, экстраполировать выводы на остальное. Фрэнсис Крик (слева) и Кристоф Кох (справа). Ради проникновения в тайны сознания они объединили усилия, хотя смотрят на проблему под разными углами. OMNIS CHIMERA Е CHIMERAE Всласть поэкспериментировав, Крик и Кох пришли к следующим заключениям. Не все мозговые нейроны, активные при обработке зрительной информации, «несут сознание». Большинство из них занято решением неосознаваемых задач — сказанное авторы подкрепляют примером феномена «слепого зрения». А за исполнение «сознательной части» каждого сознательного акта, по мысли Крика и Коха, отвечают не весь мозг и даже не вся его кора, а специфические группы нейронов, Кох вообще считает «ошибочным мнение, что сознание есть целостное свойство мозга и все сто миллиардов мозговых клеток в нем принимают участие». Значит... Прервемся, чтобы сказать несколько слов о «слепом зрении». Оно замечено у людей, чьи глаза здоровы, а зрительные доли больших полушарий повреждены. Такие пациенты могут указывать на предметы или сопровождать глазами движения докторского пальца, но категорически отрицают, что при этом что-то видят. ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 2 9 8 ЕВ |
