Техника - молодёжи 1998-11-12, страница 36

Вот он, дом, где живет Нина Николаевна Терентьева, где жили «Зоя Монроз» и Алексей Толстой и где проводил свои зловещие опыты его литературный герой — инженер Гарин.

Вход в коммунальную квартиру, одну из комнат которой занимает Нина Николаевна Терентьева; на перильных стойках лестницы — те самые чугунные розы.

А это — документальное свидетельство: неужели срезанная гиперболоидом мачта яхты «Аризона»?

Весенний Петербург поблескивал и переливался, как не просохшая акварель. Я вышел из подъезда «гаринского», а впрочем, такого же «гаринского», как и «монрозовского» дома. Перешел на другую сторону улицы и остолбенел: передо мной лежала мачта «Аризоны», срезанная лучом гиперболоида! Она как-будто выпала из моего давешнего сна, из сна Зои Монроз. Обойдя треногу с решетчатой площадочкой и сохранившимся топовым фонарем, я, конечно же, убедился, что срезана она не «лучом смерти», а обыкновенным автогеном, что стояла она, эта мачта, не на роскошной океанской яхте, а на каком-нибудь рейдовом тральщике, и что сюда ее приволокли, чтобы водрузить над плавучим рестораном «Парус», отшвартованным у гранитной стенки набережной Малой Невки. Но первое впечатление было таким сильным и резким, что я и сейчас еще думаю, что эту мачту сорвала и забросила к дому Толстого сила его фантазийного дара, которая лучом гиперболоида просияла в этих обшарпанных желтых стенах.

«..."Аризону" подняло на гребень водяной горы, положило на борт и швырнуло в пучину. И вдруг — ослепительное солнце, мгновенное безветрие и зелено-прозрачные, сверкающие, как из жидкого стекла, волны — десятиэтажные громады, сталкивающиеся с оглушительным плеском, будто сам царь морской, Нептун, взбесясь, шлепал в ладоши...» Все это было на самом деле. А под зыбью штормового океана шла, а может, и сейчас еще идет, подводная лодка. И с экрана, вывешенного в кают-компании, улыбалась, а может, и сейчас улыбается и дразнит моряков своей немилосердной красотой самая шикарная женщина Парижа, она же русская эмигрантка Зоя Монроз, она же московская актриса Нонна Терентьева.

Кто вы, инженер Гарин?

Рояль в кустах редко, но все же случается. Покупаю в метро «Калейдоскоп», а в нем статья — «Кто изобрел гиперболоид инженера Гарина?», и, разумеется, ответ: царскосельский физик Аполлон Аркадьевич Цимлянский.

Еду в «Калейдоскоп», с любезного разрешения редактора приложения «НЛО» — «Невероятное, Очевидное, Легендарное» Геннадия Петровича Лисова узнаю адрес автора статьи. Это архитектор, реставратор царскосельских дворцов, историк-краевед Федор Морозов. Мчусь к нему в Царское Село, то бишь город Пушкин, знакомлюсь, беседуем...

— Да, Аполлон Аркадьевич Цимлянский личность не меньшей величины, чем Циолковский или, скажем, Курчатов... «Гиперболоид инженера Гарина» помните? Так вот, еще раз повторю: реальный прототип фантастического романа никто иной как наш царскосельский земляк, талантливейший физик-изобретатель, человек, как принято теперь говорить о непризнанных гениях, намного опередивший свое время. А опередил он его в том, что еще в 1921 г. изобрел ту самую «тепловую пушку», которую Алексей Толстой назвал в романе гиперболоидом По воспоминаниям современников, Цимлянскому удалось извлечь из стеклянной колбы тонкий луч яркого света, который оставлял след даже на листах броневой стали.

— Доказательства?

— Еще в пятидесятых годах на берегах здешней речки Кузьминки лежали броневые плиты со следами «тепловых» лучей... Известный германский конструктор-ракетчик Вер-нер фон Браун говорил о Цимлянском как о своем «русском учителе физики». Кстати, Аполлон Аркадьевич успешно занимался и проблемой атомного ядра. Именно здесь, в Царском Селе, где он работал в радиометрической лаборатории, Цимлянский создал математическую модель цепной реакции. Намного раньше, чем его европейские коллеги, располагавшие отлаженным патентным правом.

— Вы хотите сказать, что он опередил в ядерной физике и Кюри, и Оппенгеймера, и Курчатова?

— Понимаю, звучит ошеломительно. Я и сам сначала в это не поверил... Но такая уж у нас непредсказуемая история. И почва такая. У нас, в Царском Селе, залежи глин с большой природной радиоактивностью. В начале двадцатых была создана павловская радиометрическая станция для изучения этого феномена. Так что у Цимлянского была определенная экспериментальная база в области радиохимии. Его работы вызвали некий интерес у советских оборонщиков. А поскольку они. работы, требовали серьезных вложений при известном риске научной отдачи, то Цимлянского командировали в 1928 г. в Германию. Через год он получил лабораторию в Эссене, где находилась штаб-квартира Круппа. Напомню, что в те времена между веймарской Германией и советской Россией установилось теснейшее военное сотрудничество и большевистские деятели рассчитывали проверить ядерные теории Цимлянского на немецкой научно-экспериментальной базе, а затем уже решать судьбу их практического воплощения на родине. Идея атомной бомбы уже витала в воздухе, но

ТЕХНИКА-МОД ОДЕЖИ 11/12 98

34