Техника - молодёжи 1999-10, страница 33

tm

У ВАС ЕСТЬ ЛЮБОВЬ К АВИАЦИИ

и нет враждебности к технике!

УНГЕР (далее У): Мне лично было приятно на салоне, потому что я чувствовал праздничную атмосферу. Погода способствовала, люди довольны...

Еще было одно преимущество салона — свободные воздушные подходы к аэродрому и пилотажные зоны: можно было летать в удовольствие, без искусственных ограничений — и это чувствуется.

А такие ограничения есть везде, потому что воздушное пространство обычно занято, рядом — действующие аэропорты. Мероприятия в Париже и Шонефельде вообще проводятся практически в жилых зонах А после катастрофы в Рамштайне, когда самолеты упали на зрителей, в Европе (и в Германии, в частности) еще особое правило ввели — нельзя выполнять маневры в направлении людей. В Жуковском, конечно, это тоже соблюдается. В результате полную программу «Русских витязей» (пилотажная группа ВВС, выступающая на Су-27. — Ред.) вообще вряд ли можно выполнить в Европе — по горизонтали и вертикали.

Но проведение салона на испытательном аэродроме имеет и некоторые недостатки — идеального места явно нет. Очень большой минус Жуковского — самолеты летают на юг от зрителей, на фоне Солнца. Любая фотография обречена. Даже в облачную погоду получаются только очертания самолета.

КОРРЕСПОНДЕНТ (далее - К): Как вы думаете, а ПОЧЕМУ было такое праздничное настроение?

У: Во-первых, в принципе, у советских, русских людей есть любовь к авиации, это

1

совершенно очевидно. И в вашей стране еще нет — может, еще будет — такого враждебного отношения к технике. Я это объясняю тем, что «зеленые» тут верх еще не брали. Они нередко переходят грань и воюют с любой техникой, что бы это ни было. В Германии, в частности, уже отрицательное отношение к любому аэродрому, к любой электростанции, любой автостраде: полезно, не полезно — все равно против. Авиацию общественное мнение воспринимает тоже достаточно отрицательно. У нас же такое отсутствует.

Настораживает, что восхищение посетителей относится в основном к военной технике — но, с другой стороны, это пока единственные по настоящему новые разработки. Печально, конечно, что в гражданском направлении дело вообще стоит, годами уже стоит. Ну, еле-еле движется вперед. А военное дело во всю идет.

К: На салоне было показано много разработок в области различных аэронавигационных приборов. Как пользователь, как летчик — как вы их оцениваете?

У: Хорошо видно, что ваши прибористы стремятся перейти на международные стандарты. Это очень важно, ведь во всем мире в аэронавигации используется — традиция идет со флота — мили, футы, узлы. В России — метры, километры, километры в час... Везде координаты

Ульрих УНГЕР

задаются широтой и долготой, а у вас — углами «ламбда» и «фи», так же нельзя... Но должно быть государственное решение, такой вопрос сама промышленность решать не должна.

К: Вы были на всех наших салонах? У: Да.

К: Можете сравнить их с тем, что было сейчас?

У: В целом салон, конечно, грандиозен. По сравнению с предыдущим разом усилилась тенденция, что салон нужен, в первую очередь, самой русской, СНГвской авиапромышленности. Иностранное участие явно уменьшилось, чуть-чуть увеличилась только немецкая экспозиция. Думаю, что и ближайшее время с иностранцами здесь будет трудно. Павильон, где были немецкие представители, посетила ТОЛЬКО ОДНА официальная делегация. Деловая деятельность на салоне между Россией и остальным миром была минимальной.

Поэтому я и говорю, что салон нужен прежде всего самим русским, Европе он не нужен. Это совсем другой институт, нежели Париж, Фарнборо или Берлин. В последний день я встретил Ю.Коптева (директор Российского Аэрокосмического агентства. — Ред.). На МАКС-99 с самого начала говорили, что он будет последним, так я у него об этом и спросил. Он сказал: «Сейчас полседьмого, полчаса после закрытия салона. Смотрите, сколько тут народу! Вы были в Париже? Там через полчаса после закрытия салона ни слуху, ни духу, пустота полная. А у нас вот так!». □

ТЕХНИКА — МОЛОДЕЖИ 10 99