Техника - молодёжи 2000-07, страница 10

экология

Одно из значительных событий уходящего века — создание трансгенных (генетически измененных) растений. В прошлом номере мы рассказали о медицинском аспекте их применения. Но есть и экологический. В разных странах идут бурные дискуссии: а что будет с биосферой, если туда попадут трансгенные растения? Одни уверяют, что ничего особенного не произойдет, другие пугают экологической катастрофой. Кто прав? Об этом мы беседуем с известным биотехнологом, заместителем директора НИИ сельскохозяйственной биотехнологии РАСХН, профессором Б.С. НАРОДИНСКИМ.

— Борис Савельевич, первый вопрос общий: откуда сама проблема? Что заставило сомневаться в экологической безопасности трансгенных растений? И, ежели они все-таки опасны, почему мы за них так держимся?

— Потому что трансгенные растения несут нам множество выгод. Во-первых, решение продовольственной проблемы. Численность человечества растет семимильными шагами, а чем его кормить — неизвестно. Во-вторых, благодаря генетической модификации растение может выполнять ранее не свойственные ему роли — например, служить фабрикой натуральных лекарств и инструментом их мягкого введения в организм больного. Скажем, корнеплоды сахарной свеклы, где вместо условно вредной сахарозы — безвредные низкомолекулярные фруктаны. Или бананы, в чьи плоды «вживлена» съедобная вакцина. Мало того — некоторые трансгенные растения разрушают ксенобиотики (то есть чужеродную для биосферы органику) и таким образом оздоровляют окружающую среду.

Это к вопросу о том, зачем нам трансгенные растения. Что до их опасности — нужно отделять бесчисленные слухи, непроверенную информацию от научных фактов, определяющих риск, которому мы действительно подвергаемся. Сейчас есть целое научное направление — изучение безопасности создаваемых трансгенных растений после их попадания в природу.

Так вот, прежде всего сама вероятность, что они туда попадут, незначительна.

Во всех цивилизованных странах, в том числе в России, приняты законы, регламентирующие работы по генной инженерии. Без специального разрешения никому не дозволено выпускать трансгенные культуры из лаборатории на поля. Есть контрольные участки (в России их три), где эти растения после изучения и тщательной проверки высеваются в грунт. Доступ на такие участки запрещен, их надежно охраняют.

—А зачем? Иными словами, что известно о конкретных опасностях, исходящих от самих трансгенных растений или изготовленных из них продуктов?

— Если говорить об опасности для здоровья, то я, например, не знаю ни одного случая, чтобы пища из трансгенных растений причинила кому-либо вред. Тут другое. Скажем, получен трансгенный рапс, устойчивый к гербицидам (известно, что при уничтожении сорняков с помощью химических средств часто гибнут и сами культуры, подлежащие защите). Вы высеваете его на грядку А какие в вашей местности водятся

сорняки? Весьма вероятно, что, например, сурепка или дикая редька. Они относятся к тому же семейству крестоцветных, что и рапс. А у близкородственных растений весьма обычно межвидовое скрещивание в результате перекрестного опыления. Значит, ген, придающий резистентность к гербициду, может «переселиться» из рапса в сурепку—и уж тогда ее никакой «химией» не возьмешь.

Подобный конфуз произошел в Дании несколько лет назад. Сейчас ведутся исследования с целью установить вероятность таких событий. Эксперименты показывают, что она низка. Следовательно, запрещать генноинженерные опыты с растениями нет надобности — необходимо лишь вести постоянный мониторинг отрицательных событий и делать грамотные выводы.

Зато трансгенные растения (о чем «зеленые» и другие «друзья биосферы» почему-то молчат) способны существенно оздоровить окружающую среду. Ведь не только устойчивость к гербицидам, но и резистентность к вредителям и болезням имеет наследственную природу. А, например, сладкие перцы, генетически устойчивые, скажем, к грибкам, — это как минимум 30% прибавки к урожаю, и, что еще важнее, не нужно применять химические средства защиты. Ведь согласитесь: пестицидный зонтик над полями — отнюдь не мнимая, а реальная экологическая угроза.

— Но ведь резистентность к грибку, или к микробу, или, скажем, к холоду можно привить и обычной селекцией, разве не так?

— Можно, конечно, но сколько времени она займет! Отбор идет на протяжении многих поколений. А тут выделили нужный ген, вживили его в нужное место — и дело сделано. Более того, трансгенное растение может послужить селекционеру отправной точкой — иными словами, можно вести отбор непосредственно от него. Допустим, берете трансгенный помидор, резистентный к фитопатогенам, и дальше обычной селекцией придаете ему другие нужные свойства — урожайность, вкусовой букет, цвет и массу плода и т.д. Результат — скорость выведения новых сортов возрастает на порядок.

— Тогда почему же Европа так настороженно относится к внедрению трансгенных растений?

— Не то чтобы настороженно — просто Европе они не нужны. Чтобы сохранить высокий уровень жизни, европейским стра-

Трансгенный картофель, полученный в лаборатории НИИ сельскохозяйственной биотехнологии РАСХН.

ОПАСНЫ ЛИ ТРАНС

нам вполне довольно обычных сельскохо- m зяйственных культур. Продукты биотехно- ^Ll логий, в том числе трансгенные растения, ^ нужны прежде всего третьему миру, кото-рый хронически недоедает, — что, кстати, Европе и Америке только на руку. И в России трансгенные растения тоже нужны — ведь у нас урожаи гораздо ниже, чем в Голландии, Бельгии и Канаде, а кроме того, имеются зоны неустойчивого земледелия, где каждые два-три года засуха или другой климатический катаклизм.

И еще одна причина негативного отношения к генной инженерии в сельском хозяйстве: мы, исследователи, совершили ошибку. Окутали свои работы плотной завесой тайны, ничего не рассказывали обывателю, а надо было рассказывать все, и в подробностях, широко публиковать результаты опытов А теперь информация «вдруг» выплеснулась в масс-медиа и вы-¹ звала шок.

— Может ли применение трансгенных растений привести к сокращению генетического разнообразия растений в природе?

— Если такая проблема и существует, нам еще очень далеко до той стадии, когда она станет реальной. Пока нет ни малейших оснований бояться чего-то подобного.

— Что делать, если трансгенное растение начнет вести себя непредсказуемо ?

— А ему не с чего так себя вести. Вот представьте себе: геном (наследственный аппарат) растения содержит 80000 генов. Мы вводим туда еще один. Может ли он дестабилизировать 80 тысяч? Вообще, генетический аппарат как работающая конструкция весьма устойчив — иначе признаки ₍ биологических видов не были бы четкими. При малейшем возмущении геном-стремится вернуться в исходное рабочее состояние. Вдобавок клетка в процессе эволюции выработала множество приспособлений для защиты от проникновения в нее чужеродной информации. Так что здесь налицо обратная проблема: мы вводим ген, а, остальные 80000 его выключают. Приходится идти на всякие ухищрения.

— Давайте подведем итоги. Значит; трансгенные растения экологической угрозы не несут?

— Пока нет ни одного факта, подтверждающего наличие такой угрозы. Вывод — она, скорее всего, мнимая. ■

Образцы трансгенного картофеля, растущие в пробирках.