НАУКА И ОБЩЕСТВО

мотрел временную корреляцию работы ускорителя с чрезвычайными происшествиями. Дело в том, что недалеко от него (в 30 км) расположен местный аэропорт Ла-Гуардия, и именно с него в июле 1999 г. вылетел самолет, на котором погиб сын Джона Кеннеди. Эту катастрофу попытались увязать со включением коллайдера. Но в дальнейшем таких кореляций не наблюдалось: уже три месяца ускоритель работал, и ничего не было замечено.

— В чем конкретно выражается участие российских ученых?

— Мы принимали участие в четырех экспериментах. В частности, представители МИФИ работали на крупнейших установках STAR и PHENIX.

STAR — от слов «соленоидапьный трекер на ускорителе релятивистских тяжелых ионов», причем ионов, напомню, золота. Кварк-глюонную плазму здесь можно уловить «в адронном канале», регистрируя пи- и к-мезоны, протоны и нейтроны.

PHENIX — от слов «фотон», «электрон». Его «добыча» — фотоны, фотонные пары, одиночные электроны и элек-трон-позитронные пары.

Российская группа минувшим летом непосредственно участвовала в эксперименте, мы дежурили на ускорителе, снимали данные. Сейчас обрабатываем результаты с целью обнаружить сигналы кварк-глюонной плазмы.

— А почему пригласили вас?

— Потому, что мы занимались этими вопросами задолго до строительства Лонг-Айлендского комплекса. Этот эксперимент готовился в течение 10 лет, и его теоретический базис был заложен советскими физиками. В СССР впервые о кварк-глюонной плазме и о том, что ее можно регистрировать, еще в 1970-х гг. в ФИАНе имени П.Н. Лебедева говорил академик Евгений Львович Фейнберг. Кроме представителей МИФИ, в работах участвуют ученые из Института физики высоких энергий в Протвино и Объединенного института ядерных исследований в Дубне. Да, у них тоже есть ускорители, мощные, заслуженные, но... Один только детектор STAR обошелся в 50 млн долл., и это, в основном, американские деньги. (А пуски в тех же Дубне или Протвино в советские времена проводились только по ночам, поскольку на них подавалась чуть не вся электроэнергия не только Московской, но и соседних областей. Представьте, как это может выглядеть сейчас! — Ред.)

Вообще, фундаментальная наука не может не быть интернациональной. На RHIC сейчас, кроме наших, работают 350 физиков из Германии, Франции, Польши, Бразилии, из 25 университетов США. Там передний край не американской или европейской, а МИРОВОЙ научной и технической мысли.

— А как американцы относятся к вам?

— Можно, я на этот вопрос не отвечу?..

— Будут ли российские ученые (и конкретно — вы) и дальше участвовать в исследованиях на RHIC?

— Да, продолжение экспериментов запланировно на 2007 г ■

ф ¹ Ml Р^{оизошел} конец света — ■ ■ а мы его не заметили. Это ?0 I I оригинальное суждение я ^< ^ I I слышал от одного чудака

oil еще в 80-х годах. Мол, Карибский кризис на самом деле разразился ядерной войной, в которой и сгорела планета со всем человечеством. А нас нынешних с нашей Землей №2 просто вынули из запасного ящика стола, вшив в мозги память прошедших веков. Но вшили-де наскоро, с грубым швом. Поэтому из разрывов порой и зияет пустота, смущая души и умы...

Куда катится Земля? В мыльную оперу под названием «прогресс» сегодня верят, наверное, или очень бесхитростные или очень жизнерадостные люди с крупным счетом в банке. Да и то — до первого «черного понедельника» (нефтяного кризиса, революции, налоговой проверки).

Есть еще люди, которые верят в прогресс «по профессии». Это бодрые ученые старой позитивистской закваски, пропагандирующие научное совершенствование человечества. Их немного уже таких на челне. Большинство же перестали напрягать гордый парус «прогресса» а скромно взялись за весла «выживания». Говоря на их жаргоне — сменили парадигму. Здесь, правда, кроется некая двусмысленность: выживание (и процветание) самих ученых (конструкторов, инженеров) не всегда совпадает с выживанием человечества. Скажем, разработчики химического или бактериологического оружия заинтересованы в продолжении финансирования своей темы; генетики, спешащие клепать трансгенных монстров, пекутся не только о научном познании... Оно, конечно, — у каждого свой хлеб, но иной кусок может встать поперек горла всем землянам.

Наука, некогда возникшая как инструмент познания природы, уже давно вооружилась инструментами ее решительного преобразования. Технологии за века сильно облегчили быт людей, вывели нас в космос, снабдили «продолжением мозга» — ЭВМ. Плата за это известна: отравленные воздух и вода, истощение недр, парниковый эффект, пугающая зависимость человечества от машин. И это только начало! Вернадский, оптимистично писавший о закономерном эволюционном преобразовании биосферы человеком, вероятно, сильно бы поколебался, осмотревшись сегодня вокруг.

Почему отношение общества к науке в последнее время так изменилось? Один из ответов следует из только что сказанного — люди попросту боятся научно-технологических достижений вроде расщепления атома или клонирования. Есть устойчивое ощущение, что эксперименты «яйцеголовых» могут однажды плохо кончиться. На мельницу на-укофобии порой подливают воды и сами ученые, открывая новые пикантные факты, — например, правду о СПИДе (см. «ТМ», №11 за этот год).

Еще один мотив утери былого очарования наукой — ее нынешняя сугубая непонятность для непосвященных. То есть изощренность самих предметов исследований (сверхмалые, сверхбольшие, неуловимые) и неясность перспективы — чего, собственно хотят ученые? Вопрос вечный, но особо актуальный сейчас, когда деньги на исследования дает росчерком пера не щедрый чудак-меценат или всесильный правитель, а прижимистый воротила. Или задерганные дядьки из правительства и парламента, за которыми стоят, жарко дыша в затылок, толпы налогоплательщиков. Поди объясни им, как ты там хочешь удовлетворять свое любопытство за их счет!

В последние пару лет уходящего столетия в мировой науке тихо произошло немало сногсшибательных событий. Например, в США: в Университете Беркли зафиксировали скорость света, превышающую «классическую», а в Институте Роуленда свет, напротив, «затормозили» в миллионы раз. В принципе, опровергнут начальный постулат специальной теории относительности Эйнштейна Ну и что с того? Как о сенсации об этом рассказали очень немногие издания для высоколобых (а из популярных — «ТМ», №3 и 7 за 1999 г.).

ПРОВОЖАЯ

«ВЕК ПРОГРЕССА...

Совсем недавно почти что открыли (остались лишь технические детали) так называемую субатомную бозе-частицу Хигса. Ученые ее полвека искали для придания стройности теории масс и считают это открытие одним из самых важных за всю историю физики. Но сообщили о нем лишь малотиражные на-учпоповские журналы и элитарные сайты в Интернете. Зато об овечке Долли, о «раскрытии генома» проорали все — ибо эти проекты сулят скорые чудеса, а еще от них — холодок по спине...

Массы требуют нынче от науки новых кухонных комбайнов и дешевых авто Правительства, как и всегда, — эффективного оружия. Занимающихся «высокой наукой» пока терпят и даже дают но-белевки. Это ласкает «национальную гордость» обывателей, но не уменьшает понятийной пропасти между ними и «быстрыми разумом Невтонами».

Наука, как вдруг выяснилось, не способна сделать человечество счастливым. Несчастным же — раз плюнуть. В следующем веке ученым, видимо, придется (возможно, впервые в истории!) доказывать обществу свою необходимость. Хотя бы для того, чтобы во всеоружии науки нейтрализовать последствия... своих собственных достижений. ■

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 12 20 0 0

4 Техника-молодежи № 12 НЛнВ