Техника - молодёжи 2001-01, страница 29

менове речь впереди; пока же посмотрим, как распоряжался золотом Колчак.

Поначалу — видимо, осознавая значительность своей роли «верховного правителя» — он выражал намерение сохранить оказавшиеся у него сокровища в целости, а затем, по восстановлении прежней власти, вернуть их в государственную казну (43 т золота, переданные Семенову, Колчак, похоже, считал «мелочью») Но, как известно, благими намерениями вымощена дорога в ад. Очень скоро стало ясно, что ради «интересов дела» необходимо пустить в оборот хотя бы часть золота. Оно требовалось на формирование армии, на ее вооружение и оснащение. Наибольшую помощь, по мнению Колчака, здесь могли бы оказать англичане, но до них было далеко, тогда как совсем близко находилась Япония, чьи экспедиционные войска уже вовсю грабили Приморье и Сибирь. К японцам и решил обратиться Колчак.

Сохранившиеся платежные ведомости и транспортные накладные свидетельствуют о том, что, авансируя будущие военные поставки, Колчак в 1919 году переправил в японские банки 2672 пуда золота, что в пересчете на современную меру веса составляет 43767 кг.

Каков же был результат этих действий, получил ли Колчак от японцев то, что сопровождалось, как выражаются ныне, предоплатой? Ничуть не бывало! Отдав токийским финансовым дельцам почти 44 т золота, «верховный правитель» не получил взамен даже ржавого гвоздя! Ведь именно в это время Красная Армия совместно с партизанами (абсолютное большинство их составляли сибирские крестьяне, которых нещадно пороли шомполами каратели-белогвардейцы за отказ вступать в армию Колчака) нанесла «верховному правителю» ряд тяжелых поражений. Которые сначала привели к отступлению, а затем и к паническому бег

ству белогвардейских отрядов. 4 января 1920 года Колчак сложил с себя полномочия «верховного правителя» и отдался под защиту белочехов. Видимо, адмирал рассчитывал, что соратники по идее спасут его, но уже 15 января он был выдан командованию Красной Армии. Суд, проходивший в Иркутске, приговорил Колчака к расстрелу, который привели в исполнение 7 февраля 1920 года.

Этим обстоятельством и воспользовались банкиры из «Иокогамского валютного банка» и отделения «Банка Японии» в Осаке, куда и переправлял золотые слитки Колчак. Поскольку их партнер ушел, как говорится, в мир иной, банкиры посчитали, что возвращать золото России не стоит. Они попросту присвоили его, упрятав в тайные хранилища, где оно пребывает и поныне. Аркадий Вольский считает, что русского золота «осело» там... 150 т!

А теперь вернемся к атаману Семенову, поскольку его роль в расхищении госказны очень велика, и вкратце познакомим читателей с личностью этого человека — личностью настолько темной, что эшафот, которым завершился путь атамана, закономерно подвел итог всей его жизни (в августе победного 1945-го он был арестован советскими властями и год спустя, по приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР, повешен. — Ред.)

Сын забайкальского казака и бурятки, Григорий Михайлович Семенов за годы Первой мировой войны дослужился до чина есаула (соответствовавшего чину ротмистра в кавалерии и капитана в других родах войск. — Ред.) и, скорее всего, этим бы и удовольствовался: не будучи дворянином, трудно было рассчитывать на более высокие звания. Но в послереволюционной смуте будущий атаман, как и многие люди подобного толка (например, генерал Шкуро, чья настоящая фамилия — Шкура) увидел неограниченные

возможности для своего возвышения. И со временем, подчинив себе все казачьи силы в Забайкалье, Семенов стал неограниченным властителем огромного края Но приверженность белой идее не мешала ему ревностно заботиться о наполнении собственных карманов, не считаясь при этом ни с какими правилами. Вот как характеризовал деятельность атамана его современник: «Отряды Семенова, составлявшиеся из самых случайных элементов, не признавали ни права собственности, ни закона, ни власти. Семенов производил выемки из любых железнодорожных складов (не забудем, что атаман был «хозяином» Транссиба. — Б.В.), задерживал и конфисковывал грузы, обыскивал поезда, ограбляя пассажиров...».

Можно только представить, какие ценности попадали при этом в руки атамана! Но приведенное свидетельство характеризует Семенова лишь как уголовника. Нет, он был преступником гораздо большего масштаба — он являлся той фигурой, на которую делало основную ставку командование японского экспедиционного корпуса, оккупировавшего Приморье, Сибирь и Забайкалье. Выполняя волю правительственных кругов Японии оно проводило политику создания в оккупированных районах целого ряда сепаратных военных режимов, во главе которых стояли белогвардейские генералы, ставшие верными проводниками японской политики на русском Дальнем Востоке. Среди них, наряду с Семеновым, были Калмыков, Хорват и некоторые другие.

Но наиболее удобной фигурой для японцев оказался именно Семенов Он стал, по сути, японским наемником. С ним военные круги Страны восходящего солнца осуществляли самые тесные контакты и оказывали ему самую активную закулисную поддержку. В штабе Семенова постоянно находилось несколько японских военных чинов, через которых поддерживалась связь с атаманом и передавались ему нужные инструкции.

Японский историк профессор Тахиро Хосоя пишет по этому поводу: «Одной из стратегических линий, проводившихся в жизнь японским императором, стал курс на создание контрреволюционных марионеточных режимов с тем, чтобы таким косвенным путем упрочивать свой контроль над территорией Сибири. В ходе осуществления этой цели первым кандидатом на роль марионетки стал Григорий Семенов... Надежды, возлагавшиеся при этом на Семенова, сводились к тому, чтобы, выдавая его За поборника «самостоятельности и независимости», осуществлять линию своего Генштаба на использование Семенова для закрепления своего господства над Забайкальем...».

И вот этот человек в начале 1920 года оказался «правопреемником» Колчака, а точнее, самозванцем, поскольку, не посчитавшись с волей адмирала, объявившего своим заместителем генерала Розанова, сам себя назначил на эту роль.

Первым действием «правопреемника» стал захват оставшегося от Колчака имущества, в том числе и золота. Оно было сосредоточено в Чите и насчитывало две тысячи пудов. Без труда подавив сопро