Техника - молодёжи 2002-04, страница 49

С любовью и признанием, сотрудники архива Центрального исторического центра», — Катис отложил письмо, перевернулся на бок. — Знаете, Свитес, я давно заметил, что чем старше человек, тем меньшего ему желают Молодым — и денег и удачи и успехов в делах, и счастья, и... Мало ли что там еще' А к старости остается лишь вот это здоровья и долголетия... Вот вам Свитес, желали когда-нибудь долгих лет жизни?

— Нет.

— Впрочем, я забыл Вы же не живете. Вы не человек

Катис взял очередной конверт, вытащил листок, развернул его и стал читать вслух:

«Уважаемый Солдат! Недавно я смотрел фильм, где вы рассказываете об ужасах последней войны. Должен сказать, что увиденное потрясло меня до глубины души. Это письмо я пишу для того, чтобы сказать вам: я восхищаюсь вашими подвигами, подвигом вашего поколения. Вы сделали все возможное, чтобы спасти мир. Вы сохранили для нас Будущее. Вы позволили нам жить здесь и сейчас. Спасибо вам за все! В вашем лице я благодарю всех наших солдат которых уже нет в живых, всех тех, кого вы знали, кого помните. И тех, с кем вы никогда не встречались. Спасибо! С наилучшими пожеланиями, Шемир из города №33»

Катис хмыкнул:

— Столько восторгов! Пожалуй, ему надо будет отправить ответ. Стандартный бланк.

— Сделаем, — отозвался Свитес.

— Знаете, Свитес, что странно? Ведь я известный человек, не так ли?

— Да, конечно.

— Я — Последний Солдат. Последний человек из тех, кто пережил войну. Я единственный дожил до настоящего момента. Про меня рассказывают в школах, меня показывают по телевизору, в кино. Читают мои книги . Да?

-Да.

— Но почему тогда мне не пишут дети? Почему все письма приходят от взрослых?

Свитес ответил не сразу. Кашлянул в кулак, чтобы скрыть секундное замешательство.

— А вы этого хотите?

— Почему бы нет?

— Ну... Просто у нас есть правило... Что... э-э... к Последнему Солдату обращаться могут лишь совершеннолетние... дееспособные граждане. Но школьники пишут сочинения. Если хотите, я могу достать некоторые.

— Если вас не затруднит.

— Хорошо.

— Вот и чудно

Катис удовлетворенно кивнул и наугад вытянул еще одно письмо.

После обеда пришел доктор Раксин, высокий мужчина средних лет, смуглый, черноглазый, вечно всклокоченный. Он ворвался в дверь, поставил возле порога свой чемоданчик, прошелся по периметру комнаты, что-то выглядывая, вынюхивая — микробов? заразу? — и только завершив инспекцию, поздоровался:

— Здравствуйте, Катис.

— Привет, док.

Свитес ушел, укатив тележку-столик с обедом, к которому Катис так почти и не притронулся.

— Что, отсутствует аппетит? — спросил доктор, присаживаясь на край кровати.

— Ну какой аппетит в мои-то годы? Знаете, у меня сегодня День Рождения

— Да, я слышал. Сто два года. Поздравляю.

— Спасибо.

— Жалобы есть?

— Нет. Все хорошо.

— А мне передали, что вы о чем-то хотите поговорить со мной.

— Не с вами, док. С человеком.

— А врачи что, не люди?

— Некоторые.

— Я, например.

-Да.

Раксин мягко улыбнулся

— Вы внушаете мне опасения, Катис. У вас появляются странные мысли. Быть может, вы поясните?

— Это вы быть может, поясните?

— О чем вы?

— О том, почему мне не дают увидеться с людьми.

— С другими людьми?

— С любыми людьми. С настоящими.

— Но...

— Не надо начинать все с начала. Вам меня не переубедить. И не смотрите на меня, словно на ненормального Я в своем уме, я твердо знаю это . Хорошо, я все объясню Но потом ваша очередь давать объяснения. Договорились?

— Я не понимаю, о чем вы...

-Док!

— Хорошо, рассказывайте.

Катис, лежа на кровати, какое-то время пристально вглядывался во встревоженное лицо доктора. Затем тяжело вздохнул, словно убедился в своих худших опасениях, и сказал:

— Вот и сейчас. Вы не дышите. Ваши ноздри неподвижны, ваша грудь не поднимается. Вы глотаете воздух лишь тогда, когда говорите...

— Вам кажется

— Не перебивайте!.. Вы не дышите, но не это самое главное. Вы не стареете, вот что. Конечно, вы достаточно умны, чтобы менять персонал каждые пять лет. Но и за пять лет человек, иной раз, сильно меняется. Человек! Люди! Но не вы!

— Катис!

— Подождите! Позвольте мне выложить все... Смутные подозрения зародились у меня давно, лет десять назад, а может, и раньше. Эта ваша похожесть в движениях. Не знаю, как точно выразиться. Одинаковая пластичность, что ли... И манера говорить. У всех у вас одна и та же интонация! Одинаковые слова. Вечная серьезность, деловитость, озабоченность. Сухость. Никто не поделится проблемами, не расскажет о семье, не похвастается успехами детей. Это так странно. Но тогда я еще не понимал, кто вы такие. Не придавал особого значения всем этим странностям... А примерно год назад я увидел мойщика окон Он стоял в своей подвесной люльке и тер стекла с той стороны, не обращая на меня внимания, не заглядывая в комнату. Но зато я не отрывал от него взгляд. Ведь я его уже видел. Да! Это был ваш прокол, который открыл мне глаза. Знаете, док, у меня отличная память на лица, а склероз — весьма забавная штука. Я могу забыть, о чем и с кем говорил вчера или позавчера, но, в то же время, воспоминания десятилетней давности могут остаться необычайно яркими и близкими... Этот паренек был мне знаком. Он уже мыл эти окна примерно двадцать лет назад. И он ни капли не изменился с тех пор. Тут меня и осенило. Вы все — не люди! Но я хотел убедиться в этом. В тот же день я, словно бы случайно, разбил стакан и довольно сильно оцарапал запястье Свитеса. Он схватился за порез, развернулся и быстро ушел. Я обследовал пол и нигде не увидел ни единого пятнышка крови. Хотя кровь должна была быть там. Должна была если бы Свитес оказался человеком. Но он им не был! . С того дня я стал замечать многое, на что раньше попросту не обращал внимания. Знаете, на шее у людей всегда бьется маленькая синяя жилка. Ее хорошо видно при повороте головы. Особенно на свету. По ней можно считать пульс. А у вас пульса нет. Нет этой жилки. У вас нет сердца! Так кто же вы? Кажется, я знаю... Помню, в последние годы войны было много разговоров о создании человекоподобных роботов. Андроидов, киборгов — по-всякому называли. Никто их лично не видел, но кое-кто утверждал, что эти машины воюют как на нашей стороне, так и на стороне противника Говорили, что внешне их почти невозможно отличить от человека. Утверждали, что они разумны По крайней мере, разумны настолько, чтобы понимать и выполнять приказы командира. Вполне достаточно для хорошего солдата Говорили... — Катис махнул рукой, — да много чего говорили!.. Док, скажите честно. Вы — робот?

Доктор Раксин отвел глаза.

— Послушайте, Катис. Это бред, то, что вы мне рассказали. Я не большой специалист в этих отклонениях... в психике... но... Мне надо посоветоватся с коллегами. — Он рывком встал, подхватил свой чемоданчик и быстро вышел.

— Приведите ко мне человека! — крикнул вслед ему Катис.

Дверь захлопнулась.

Пока Катис спал убаюканный тихим шепотом гипноустановки, на втором этаже башни, в небольшой комнате, где вместо мебели вдоль стен выстроились разнокалиберные мерцающие экраны, проходило экстренное совещание.

— Он догадался, Шеф, — сказал доктор Раксин — И догадался достаточно давно.

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 4 2002

47