Техника - молодёжи 2002-08, страница 44
сов Р Е М Е Н Н А Я СКАЗКА КНИГА И ВОРОН 1 Книга была толстой. Неимоверно толстой. Огромный фолиант, обтянутый мягкой, чуть потертой кожей. Углы Книги были обиты медью, позеленевшей от времени. Он сидел за столом, направив свет лампы на древний переплет, и благоговейно смотрел на Книгу. Легендарная Книга Судеб лежала на обычном письменном столе в самой обычной квартире. Ему даже стало немного странно, и он оглянулся, чтобы убедиться, что вокруг — привычная комната, заставленная старой мебелью. Он даже почти готов был увидеть высокие, уходящие под потолок шкафы; дубовые балки, закопченные от пламени камина, перекрестившиеся над головой; колбы, наполненные булькающей разноцветной жидкостью. Мутные от пыли подвески на люстре жалобно звякнули, подтверждая обыкновенность квартиры Настольная лампа отбрасывала конус мягкого желтого света на черный переплет. Эта желтизна казалась такой домашней, такой уютной по сравнению с черной кожей, которая, мнилось, съедала свет. «Интересно, действительно ли это человеческая кожа?» — мелькнула отстраненная мысль Он погладил кончиками пальцев Книгу, пытаясь найти в себе отвращение. И не нашел. Никаких отрицательных эмоций Книга не вызывала, даже если и в самом деле была затянута в человеческую кожу. Он считал, Книга не виновата. Ведь что она собой представляет? Всего лишь собрание знаний, сведений. Может быть, если бы он увидел того, кто содрал кожу с молодой девушки (почему-то он был уверен, что это кожа именно молодой девушки), то испытал бы приступ тошноты при взгляде на этого человека. Хотя он уже не был уверен, что способен теперь на подобные эмоции. Слишком многое пришлось узнать и перенести, прежде чем Книга оказалась на его столе. Он прикрыл глаза, пытаясь представить того, кто написал Книгу. Под прикрытыми веками кружилась серая муть, словно предрассветный осенний туман. Он подумал, что глаза человека были такого же мутного серого цвета. Если, конечно, это был человек... Сколько сил он потратил на то, чтобы найти эту Книгу! Бесконечные исследования, бесчисленные экспедиции, даже просто собирание легенд и слухов... Он постоянно чувствовал себя как в лихорадке, совершенно больным. Что-то подталкивало его, направляло и не давало уклониться от неведомой цели. Он так и не женился, хотя когда-то давно мечтал о семье. Эта мечта тихо умерла, оставив после себя только пыль и старые пожелтевшие фотографии, как умерли и другие его мечты. «Сначала ты сделаешь то, что должен, — шептали странные голоса. — Награда будет потом. Сначала сделай, ты не пожалеешь об этом...». Женщины, которым он объяснял, что не может жениться по той причине, что слышит неведомые голоса, предрекающие браку несчастливое завершение, советовали обратиться к психиатру. Он оскорблялся и уходил, бормоча о том, что его никто не понимает и не желает понять. К психиатру не шел, может быть, потому, что боялся услышать какой-либо хитроумный диагноз. Он даже представлял себе этого доктора, в белом, похрустывающем на сгибах халате и небольших очках в тонкой золотой оправе. «Ну, что же вы, Николай Павлович? — сочувственно вопрошал воображаемый эскулап. — Нельзя так перенапрягаться. Это у вас просто мания уже какая-то развилась...». И далее следовала длиннющая фраза на латыни, призванная обозначить название неведомой мании. Он не хотел видеть врачей и считал себя абсолютно здоровым. Голоса, нашептывающие разнообразные советы, соглашались с тем, что врачи ему не нужны Зато ему нужно было другое. Он обращался к экстрасенсам, которые понимающе качали головами и утверждали, что эти голоса — вполне реальны, а вовсе не плод его воображения. Его учили читать тексты, которые вроде бы могли воздействовать на людей и события Заклинания.. Каждый день он смотрел на восход солнца и читал какой-либо текст, раскачиваясь и постанывая, чувствуя, что просто отрывается от земли и взлетает куда-то Он зажигал по ночам свечи, составляя из них магический круг, поворачивал внутри круга хрустальный шар на специальной подставке и водил ладонями вокруг прохладного стекла, пытаясь разглядеть будущее. Он видел неясные фигуры, обступающие его, и надевал белый балахон неофита, чтобы они знали, зачем он вторгся в эту область знаний. Он научился заговаривать травы и читать звезды. И все это — ради того, чтобы найти Книгу, взять ее в руки, почувствовать хрупкость высохших страниц. Он уже не думал об обещанной награде, а лишь о самой Книге, которая представлялась теперь самой сутью его жизни. Он сменил белый балахон неофита на черное одеяние посвященного, и алая полоса украсила его одежду. И вот в заброшенном давно святилище древнего божества он увидел описанный многажды алтарь. Странно было, что все те, кто описал его так точно, никогда не видели это помещение. Каким же образом они могли представить его так ясно, словно бывали в нем неоднократно? Он не знал. И ворон, распростерший крылья над жертвенным камнем, сверкающий рубинами глаз в свете фонарей, бессчетные годы не представал ни перед чьими глазами. Каким гениальным скульптором нужно было быть, чтобы изваять эту птицу! Он восхищался неведомым древним талантом, который сумел вложить в изваяние весь темный ужас своей души, страх перед древним богом. Казалось, что алые глаза ворона смотрят прямо на незваных гостей. Драгоценные камни переливались, светясь изнутри множеством граней. Он помнил, что в те времена не был известен такой способ огранки, но вот они — два огромных рубина, и неизвестно, смогли бы лучшие ювелиры современности огранить их искуснее... 2 — Николай Палыч, посмотрите, этого же не может быть! — Юрочка кричал шепотом Странно, конечно, как можно шепотом изобразить восхищенный вопль, но Юрочка с этим справился. Николай поморщился. Эти студенты-энтузиасты, что бы ни увидели, сразу делают большие глаза. Хотя в данном случае, конечно, было на что посмотреть. Но зачем же так явно привлекать внимание проводников? Вон они как уставились сразу. Здоровенные мужики, волосатые, как снежный человек в зимние морозы. — Ну что там, Юрочка? — Николай усмехнулся про себя, произнося имя студента. Парень никак не соответствовал своему ласкательному прозвищу. Больше всего он был похож на борца-тяжелоатлета, со своими мощными плечами и чуть скошенным лбом, отчего глаза его, небесной голубизны, казались утопленными глубоко в череп. Ежик темных волос дополнял общую картину весьма гармонично. Юрочкой этого бугая прозвали однокурсники, и он охотно отзывался на это имечко, не замечая скрытой в нем иронии. — Да вы только посмотрите, Николай Палыч, это же «звездчатая» огранка! Шестиугольник видите? И примыкающие к нему шесть треугольников. Классическая «звездчатая» огранка! — Юрочка захлебывался от восторга, тыча похожим на перетянутую сардельку пальцем в глаза каменного ворона. — Вижу — Николай решил быть построже, чтобы немного остудить неумеренный восторг юноши. — Ну и что? Разве это причина, чтобы так кричать? Ты поаккуратнее, Юрочка, неровён час, рухнет тут что-нибудь в этой пещере, потом не выберемся обратно. — Я же тихонечко, Николай Палыч! — обиделся студент. — Просто это — «звездчатая» огранка' — Ну и7 — Николай все еще не понимал, к чему клонит Юрочка и что его так взволновало. — Да ведь так гранят алмазы! — Юрочка округлил свои наивные голубые глаза. — Алмазы, Николай Палыч. А тут-то — рубины! Николай краем глаза уловил шевеление около входа в пещеру. Ну конечно, гориллы-проводники сразу же сре ТЕХНИКД-М0Л0ДЕЖИ 8 2002 42 |
