Техника - молодёжи 2008-05, страница 36
АШИ АВТОРЫ 2008 №05 ТМ области рассудка, нежели в сфере эмоций, опровергается рассказом «Солнечный ветер». В этих рассказах видно воздействие на Кларка культурного прошлого его «малой родины»; воздействие это, пусть и не прямое, а опосредственное, всё же ощутимо. Если же говорить о произведениях более крупной формы, то, как мне кажется, в сборник «Лучшее А. Кларка» надо включить, кроме указанных выше рассказов, три романа: «Конец детства», «Космическая одиссея» и «Фонтаны рая» (этот «набор», согласен, субъективен — ведь каждый поклонник Кларка, не сомневаюсь, предложит свои лучшие книги писателя). Когда перевод «Одр иаиа л пс>ыяггяггт-.г*сг тэ м щссеи 2010» начал печататься в журнале «Техника — молодёжи», как-то неожиданно выяснилось, что роман-то — антисоветский. Роман «Конец детства», посвящён-ный контакту с внеземными формами разума, внутренне полемичен с антропоморфной концепцией развития разума во Вселенной, достаточно давно существовавшей в НФ. Основная тема — развитие и судьба земной цивилизации. Роман — гимн человеческому разуму, таящему неограниченные возможности, прославление могущества человеческого сознания, ведь именно люди выбраны для вступления в галактическое единство, поскольку, несмотря на гораздо более низкий уровень развития земной цивилизации, наделены силами, недоступными пришельцам. Отметим также, что, благодаря Пришельцам, были уничтожены все виды оружия, люди отказались от применения силы в отношениях между государствами — это написано в 1953 г., в разгар «холодной войны»! Кларк проявил немалую смелость, сделав героя, на которого возложена важная миссия посетить планету пришельцев, негром. Правда, после выхода романа Кларка упрекали за то, что он-де изобразил гибель человечества, слившегося со Сверхразумом. И лишь немногие тогда возражали, говоря, что писатель показал лишь завершение истории земной цивилизации в её прежней форме, отжившей, отслужившей своё (о чём говорит название романа), переход её в новую общность и начало существования человечества в совершенно иной модификации. В 1968 г. вышел фильм Стэнли Кубрика «Космическая одиссея: 2001 год», поставленный по написанному совме стно им и Кларком сценарию (уже потом Кларк напишет по фильму одноимённый роман). Фильм этот не только имел исключительное значение для развития фантастики — благодаря ему (точнее, и ему тоже), стало меняться в обществе отношение к фантастике как к развлекательному чтиву. После премьеры «Космической одиссеи» Кларк воистину «проснулся знаменитым». С этого момента начинается его всемирная слава, упрочению которой послужило и то, что в 1969-70 гг. Кларк был приглашён комментировать по телевидению лунные экспедиции «Аполлона» 11, 12 и 15. Финал романа — его герой, американский астронавт Дэвид Боумен попадает через Звёздные врата в иную галактику, где предстаёт перед вселенским Сверхразумом и, приобщившись его высшей мудрости, сливается с ним, — поразил многих. Но если на Западе финал казался несовместимым с представлением о Кларке как приверженце фантастики научно-технической, то в Советском Союзе такая концовка была объявлена мистической и снята при переводе по идеологическим соображениям. На самом деле, противоречия в романе не было — ни эстетического, ни идейного. Ведь центральная тема творчества Кларка — Человек и Вселенная. И писатель, рассматривая различные аспекты этой проблемы — от непосредственного контакта землян с носителями внеземного разума («Конец детства») до опосредственного («Встреча с «Рамой»), в каждом случае исходит из необходимости эволюции не только разума, но и морали его носителя. Независимо от конкретных форм решения проблемы Кларк сохраняет веру в неограниченные возможности человека, неостановимость прогресса. «Космическая одиссея» стала символом современной фантастики. И в то же время, неким, как сказали бы сейчас, брендом. Кларк был человеком, хорошо ощущавшим конъюнктуру рынка, потому-то он выпустил потом книгу о том, как снимался фильм, «Затерянные миры 2001 года» (1972). С продолжением цикла, романом «2010: Одиссея вторая» (1982), связан известнейший скандал, случившийся в нашей стране в 1984 г. Когда перевод начал печататься в журнале «Техника — молодёжи», как-то неожиданно выяснилось, что роман-то — антисоветский. Мало того, что посвящён он опальному тогда Алексею Леонову, космонавту и генералу и Андрею Сахарову, учёному и гуманисту, но и русские члены экипажа космического корабля «Алексей Леонов» (такое название неслучайно: с первым человеком, вышедшим в открытый космос, Кларка связывала многолетняя дружба) носят фамилии известных диссидентов. Получалось, что космос, будущее принадлежат детям советских диссидентов и американцам! При переводе романа и подготовке его к печати никто, включая Глав-лит, в чьём ведении находились цензурные функции, не обратил на это внимания. Скандал разразился, когда началась публикация в журнале... Спустя много лет, по просьбе главного редактора «Техники — молодёжи» Александра Перевозчикова, приглашённого А. Кларком вместе с Алексеем Леоновым в гости к великому фантасту, один из помощников Кларка рассказал, откуда взялись эти фамилии. Будто бы по указанию писателя через ЭВМ был пропущен большой объём западной периодики, проанализировав которую, устройство выдало наиболее часто встречавшиеся тогда в печати США и Великобритании русские фамилии. Версия эта, что ни говори, красивая: отрешённый от реальности Кларк, сидя в своей компьютеризированной башне из слоновой кости, творит, не обращая внимания на сиюминутность. Думается, всё-таки, что дело обстояло иначе. Вне сомнения, Кларк знал, кому принадлежали эти фамилии — начиная с АД. Сахарова. Известно, что Кларк внимательно следил за тем, что происходит в мире, не раз удивляя своих многочисленных посетителей и интервьюеров осведомлённостью в вопросах современной политики. И писатель — что также известно — всегда занимал отчётливо выраженную позицию в вопросах мира и войны, выступал неизменно против военного противостояния мировых супердержав. Что же до использования — конечно же, осознанного — примет жизни Советского Союза, то, полагаю, со стороны Кларка такой ход можно объяснить проявлением присущего писателю того самого знаменитого, «типично» английского юмора, который выражается во внешней невозмутимости, полной серьёзности по отношению к объекту вышучивания, установления между ними определённой дистанции, в том, что англичане называют understatement, недоговорённое. В сущности, это своеобразное литературное хулиганство — ведь Кларк всю жизнь поступал не «по этикету», обожал мальчишеские проказы, совершаемые им, как Томом Сойером, 34 |
