Юный техник 1967-09, страница 26

& £

на мостик — командиру «на дегустацию».

Громоздкие шпили и якорные цепи на баке блестят, словно черно-лаковые статуэтки. Здесь хозяйничает главный боцман. Спокойный, солидный, рассудительный, как и положено бывалому моряку.

В тени кормовой трубы расположились курсанты-практиканты. Будущие офицеры, одетые пока в рабочую матросскую робу, погружены в дебри астрономических задач й поэтому совсем не замечают, как над их головами проплывают стволы зенитных автоматов. Вся палуба и надстройки во власти людей, занятых делом. Но это лишь видимая, небольшая часть той трудовой страды, которой живут бесчисленные боевые посты, скрытые в корабельных недрах.

На корме — зона отдыха, что-то вроде походного матросского бульвара. Свободные от вахты моряки приходят сюда, чтобы поговорить с товарищами, сыграть партию в шахматы, просто помечтать.

Фиолетовое, фиолетовое море

На голубое Эгейское море уронили связку янтарных бус. Гирлянды камешков заполонили пространство между греческими и турецкими пересекли

желтоватых

юноше,

ошиымищеиу!

ЖИТЬЕ

в несколько рядов море, а на самой южной нитке в ожерелье из больших и маленьких островов повис загадочный амулет Крита. Казалось бы, и ветру здесь негде разгуляться и волне не размахнуться. Но это только на карте. В действительности острова появляются и исчезают, словно верстовые столбы у дороги, да и ветра в пустынном море хоть отбавляй. Он гонит вслед за «Напористым» высокую волну, гудит в антеннах, кренит с борта на борт корабль.

— Самое неприятное море, — задумчиво говорит командир корабля капитан 2-го ранга Владимир Михайлович Ермоленко. — Как задует с севера, так чувствуешь себя здесь словно в аэродинамической трубе.

Командир — среднего роста, по-юношески худощав, подтянут. Прохаживается между крыльями мостика, обегает взглядом горизонт, изредка бросает отрывистые фразы.

— Море богатое, красивое, а острова пустынны... Нет воды, нет и жизни, — произносит он с оттенком сожаления. — Даже на маяки воду доставляют с берега...

Я слушаю Владимира Михайловича и невольно вспоминаю слова, оброненные несколько лет назад матро-сом-сигнальщиком. Наш корабль пробирался в лабиринте Або-Аланд-ских шхер, возвращаясь из финского города Турку. Стоял август, но