Юный техник 1967-10, страница 65

периодичности в свойствах химических элементов была объяснена лишь после того, как физики разобрались в структуре атома. Концепция «неделимого» потерпела крах. Та же судьба ожидала и генетику.

В 1928 году молодой биолог Н. П. Дубинин изучал изменения внешнего облика, искусственно вызванные рентгеновским излучением у дрозофилы (банановой мухи). Он убедился, что теория Моргана, считавшая точечную мутацию преобразованием всего гена как элементарной, недробимой далее единицы, не соответствует экспериментальным фактам. Раньше думали, что, если ершик щетинок на теле дрозофилы поредел, значит ген, «заведующий» состоянием этого растительного покрова, мутировал целиком. Дубинин, однако, подметил, что аномалия проявляется ступенчато: у многих экземпляров «пролысины» схожи; насекомых можно распределить по партиям — для каждой из иих будет характерна утрата одних и тех же «ворсинок». Но если щетинки отсутствуют не как попало, а группами, то не потому ли, что ген способен изменяться по частям? А коли так, то он мало напоминает бусинку в хромосомном ожерелье; скорее он сам являет собой многозвенную цепочку! Дубинин построил линейную модель гена, где былой «неделимый» предстал расчлененным на дольки, — Николай Петрович назвал их центрами. Оказалось, что хромосомы могут обмениваться не только целыми генами, но и их фрагментами. Что отдельные элементы этой сложной структуры не индивидуалисты: они взаимодействуют друг с другом, и их влияние на организм зависит от положения среди соседей.

На новую позицию с уничтожающей критикой обрушился маститый немецкий биолог Рихард Гольд-шмидт. Но теория центров восторжествовала. За ее разработку Дубинин в 1933 году удостоился международной Рокфеллеровской премии.

Нападали не только теоретики, но и практики. И не только зарубежные. «К чему делать из мухи слона? — язвили люди, далекие от подлинной науки. — Вместо то

го чтобы повышать продуктивность скота, вы возитесь с какой-то цокотухой. Муховоды!»

«Многие тогда не понимали, что голая эмпирика, господствовавшая в работе большинства селекционеров, хотя и дает некоторые результаты, однако никогда не сможет без осмысливания, без теории привести к серьезному успеху», — говорит академик Н. П. Дубинин.

Методы, которые были разработаны в опытах с «никчемной» дрозофилой, привели к нынешнему триумфу в расшифровке тонкого строения гена (эти исследования увенчаны Нобелевской премией).

— Дрозофила заслуживает такого же монумента, какой воздвигнут в Колтушах по идее И. П. Павлова, — добавляет академик Н. П. Дубинин.

Попытки редактировать наследственную программу организмов уже предприняты.

Еще в 1925 году в ленинградском Институте радия Г. А. Над-сон и Г. Г. Филиппов сделали важное открытие: ионизирующее излучение способно вызывать мутации. Опыты проводились с дрожжевыми грибками. Два года спустя тот же эффект был обнаружен американцем Г. Меллером в экспериментах с дрозофилой. А в 1928—1930 годах наши ученые А. А. Сапегин и Л. Н. Делоне впервые применили рентгеновскую радиацию в селекционных целях.

Нынче опробованы и используются самые разнообразные средства, способные вызывать мутации.

В 1958 году в Институте биофизики АН СССР подверглись обстрелу гамма-квантами из кобальтовой «пушки» бобовые культуры. Потом провели искусственный отбор: ведь мутации, вызванные жесткой радиацией, в подавляющем большинстве своем вредоносны. Лишь в од-ном-двух случаях из тысячи они полезны для вида. Усилить эти преимущества можно последующим скрещиванием. Так были выведены новые сорта сои (один из них, «чудо Грузии», дает на 11—12 центнеров с гектара больше,. чем стандарт) и фасоли («радиола-1175» и «радиола-1177», урожайность которых столь же значительна, в 1,5 —

62