Юный техник 1970-05, страница 5

Рука бурильщика сжала рукоятку лебедки, долото окунулось в раствор, и он забурлил, закипел. Вот и пройден первый метр, второй, третий... А проектная глубина 2500 м.

Идут и идут, сменяя друг друга, трудовые вахты. Буровая не останавливается ни нщ минуту, и рев ее дизелей на много километров вбкруг распугивает зверье и птицу.

Буровой мастер Семен Урусов спокоен и немногословен. Из-за шума приходится объясняться жестами. И ребята понимают своего мастера по малейшему повороту ладони, взмаху руки. Да и как им его не понимать, когда человек проработал буровиком двадцать с лишним лет. Сколько скважин на его счету? Сто, двести? Нет, их, пожалуй, не счесть и не запомнить. Но одну из своих скважин Семен Урусов запомнил на всю жизнь...

1958 год. Шаим. Лето. Зной, духота. Пот заливает лица. Сатиновые рубахи сковывают движения, словно это не рубахи, а панцири средневековых рыцарей. Но больше всего досаждают комары. Тело зудит, будто его настегали крапивой. Лица рас-пухли, кровоточат. Проведешь ладонью по щеке — размажешь грязь, черную, липкую, замешанную на человеческой крови. И так уже девятый год.

Девять долгих лет искал нефть вместе со своей комсомольской бригадой буровой мастер Семен Урусов. Сколько бессонных ночей) Сколько сотен часов напряженного ожидания! На километры в глубь земли уходило урусовское долото, проникая в мезозойские, третичные и другие отложения земной коры. И все попусту. За девять лет тяжелого, изматывающего труда — ни одной живой скважины.

Когда кто-нибудь из парней срывался и посылал к черту и трижды распроклятых комаров, мороз, и сухомятку, и эту неуловимую нефть, он доставал из потайного кармана продолговатый плоский фпакон — талисман, наполненный нефтью. Пузырек шел по кругу.

— Есть она, ребята, — негромко произносил Урусов, — подождите еще маленько, возьмем ее.

— Скоро? — нетерпеливо спрашивал кто-нибудь из парней.

Урусов тяжело задумывался. Действительно, скоро ли?

Может, вот эта, Шаимская, и будет первой?

Третьи сутки испытывают скважину. И пока безрезультатно. Неужели опять впустую? Голову ломит от тяжких раздумий, клонит в сон. Не выдержал бригадир — двое суток глаз не смыкал, — ушел в палатку и рухнул как подкошенный. Но тут же проснулся. Воздух гудел, как будто носились в «ем миллионы рассерженных шмелей. Что случилось? Пулей выскочил из палатки и... застыл, изумленный и очарованный. Переливаясь всеми цветами радуги, повис над поляной черный нефтяной шлейф.

С тех пор прошло много лет. Имя бурового мастера. Героя Социалистического Труда, депутата Верховного Совета Семена Урусова известно всей стране. И все та же молодость, тот же блеск и азарт в глазах, и по-прежнему Урусов на боевом посту. Вот и сейчас стоит он, широко расставив ноги, и задумчиво смотрит на бешено вращающийся бур. Спуск — подъем, спуск — подъем, наращивается и наращивается инструмент, глубже и глубже уходит турбобур в вековые пласты. Наконец проектная глубина взята, 2500 м пройдены вдвое быстрее, но... скважине оказалась пустой. Из нее никогда не будут добывать ни газ, ни нефть.

Каждый день на аэродромы Западной Сибири садятся крылатые гиганты АН-10 и АН-22. С Большой земли везут технику.

»