Юный техник 1970-05, страница 7

— Виктор Захарович, бензина маловато, придется в Березове остановку сделать! (А Березово, между прочим, километрах в пятистах северо-западнее Тюмени. Вот масштабы стройки!)

Это кричит пилот Володя Иванов. Его МИ-4 обслуживает один из участков СМУ-6. Вертолетчики здесь в почете. Им и уважение и хлеб-соль.

Да и как их не любить, когда без них как без рук. Они доставляют на работу людей, возят грузы, почту, спешат на трассу с горячим обедом. Их могучие «стрекозы» летают на разведку, порой забираясь в такую глушь, куда и вездеход носа сунуть не посмеет. Когда нас знакомили с Володей, он назвал только свое имя, фамилию — наотрез отказался. Я поинтересовался почему. Оказывается, однажды кто-то из журналистов расписал, как Володя садился на крышу вагончика, — больше сесть было негде. А в вагончике народ, его надо вывозить. И Володя рискнул. Все было сделано мастерски, но потом от начальства ему был такой разнос, что бедный парень чуть пи не с полгода клял всех журналистов на чем свет стоит.

В Березове к нам подсел еще один пассажир: Герман Телятников — прораб буровзрывных работ. Вид у Германа комичный. Шапка на затылке, полушубок — на одной пуговице, за поясом — охотничий нож, а из всех карманов торчат книги. Герман любит читать, причем вслух. Позже я узнал почему. Оказывается, он как-то угодил под взрыв и стал заикаться. И вот таким способом Герман отрабатывал дикцию. А произошло это вот при каких обстоятельствах. На Оби образовался ледяной затор. Герман спустил в лунку цинковый ящик со взрывчаткой, потерял равновесие и провалился сам. Ледяная вода на мгновение парализовала. Потом его словно подбросило — он вынырнул, схватился за края лунки. Тело не слушалось, стало неподвижным, тяжелым, как свинец. Смертельный холод полз от ног к сердцу — сколько осталось до взрыва? С баржи ему бросили веревку. Она упала рядом, но поднять ее Герман не мог: одеревенели руки. Отчаянным усилием он схватил ее зубами, кое-как пропустил под мышки. Рывок1 Герман пробкой выскочил из воды и помчался по льду, страшный, мокрый. И здесь рвануло. Взрывной волной его отбросило метров на двадцать в сторону.

А однажды под буровую рвали котлован. Заряды уложили тремя рядами. Три взорвались, а остальные завалило. То, что произошло потом, не было подвигом. Специфика профессии, как говорит Герман. Телятников лег на живот и осторожно начал расчищать заряды. Все замерли. Каждую секунду он мог нажать «не на то» и взлететь на воздух. Чуткие пальцы методично отбрасывали землю. Второй заряд... Третий... Пятый... Когда был расчищен последний, он поднялся, смахнул со лба крупные капли пота и подал сигнал к взрыву. Работы продолжались.

— А сейчас куда путь держите? — спросил я Германа.

— На участок Тарабрина, песок рвать.

Виктор Захарович улыбнулся и пояснил:

— Болото засыпаем. Впрочем, сами увидите.

И вот мы снова в воздухе. Летим на болото Кулы-Хулюм, по которому сейчас тянут нить газопровода. Виктор Захарович все поглядывает на солнышко, которое с каждым днем припекает все сильнее и сильнее, и недовольно морщится. Не радует его приближение весны. Да и как здесь радоваться, когда глубина болота 9 м, а грунт промерз только на 60—80 см и с каждым днем эти сантиметры все уменьшаются и уменьшаются.

Вертолет мягко опускается на снежную перину. Но совсем не садится. Зависает. Штурман Илья Корин открывает дверь и, не задумываясь, выпрыгивает. Снег по пояс. Ломиком пробует грунт. Крепок ли? Выдержит? Простучав лед в нескольких местах, по-видимому, остается доволен — на лице улыбка, большой палец торжественно оттопыривается. Порядок. Можно садиться.

— Тарабрина не видели? — спросил Виктор Захарович, когда мы проходили мимо изолировщиков. Те пожали плечами, но один с низким, охрипшим от мороза голосом молча указал на карьер.

— Там, наверное. Говорят, болото задышало.

Виктор Захарович чертыхнулся и, круто повернувшись, остановил идущий по зимнику трубовоз.

— На болоте трубы в траншеи не положишь, — объяснял он мне по дороге, — так мы их поверху пускаем, кладем вот на такие плоты — елани. Дерево специальным раствором пропитываем, подстилка — песчаная, а песок там, в карьере. Вот его-то и будет взрывать Телятников.

Опасения Виктора Захаровича были не напрасны. Еще издали мы увидели плотное кольцо отчаянно жестикулирующих людей, натужно ревущий трактор, который почему-то никак не мог стронуться с места, и спешащий к нему вездеход.