Юный техник 1974-02, страница 47

— Ну а что ты скажешь? — спросил судья Луизу.

— Ваша милость, мой брат — хороший человек!

— Вот потому-то я и пригласил вас. Я хотел просить тебя, Кунцер, взять Хенлейна к себе, предоставить ему кров и пищу, но при этом не пытаться нарушать его одиночество.

— Я в точности выполню вашу . просьбу, — воскликнула обрадованная Луиза.

— Коль ваша милость желает этого, то и я не стану перечить, — пробормотал портной.

— Вот и отлично.

Дело казалось совершенно улаженным, и так как дочь судьи уже через неделю снова смогла ходить, то у того больше не было причин интересоваться судьбой мастера.

Прошло три месяца. И вдруг судебный чиновник, по обыкновению докладывавший о задержанных, назвал имя Хенлейна.

— В чем он обвиняется? — встрепенулся судья.

— Петер Хенлейн без видимых оснований избил Кунцера.

Судья приказал привести медника. Тот выглядел осунувшимся и побледневшим, но отвечал твердо:

— Я не хотел увечить Кунцера. Я вошел к нему в дом с чистым сердцем. И первое время мне жилось хорошо. Но потом Кунцер стал подглядывать за мной, поэтому я был вынужден...

— В твоих словах нет логики, Хенлейн. Что заставило тебя так жестоко обойтись с Кунцером?

— Не могу сказать. Судите как хотите...

— А знаешь ли, что тебя заставят сказать?

— Я буду молчать даже под пыткой.

— Мой долг предупредить... Единственное, что я могу сделать, — приблизить день суда.

В печальном взоре мастера мелькнул страх.

— Если я еще смею о чем-то

просить вашу милость, то, ради всего свягого, отсрочьте день суда и позвольте пробыть в тюрьме как можно дольше и, конечно, в одиночке.

— Ладно, — сказал судья. — Большего я не смогу сделать.

Судья сдержал слово и сумел отсрочить суд на целых четыре месяца.

В день, назначенный для разбирательства, в зале восседали члены городского суда, а на скамьях, поставленных в центре зала, разместились знатные горожане. Народ попроще теснился сзади.

Первой была допрошена жена. Она с плачем доказывала, что Хенлейн не может нести ответственность за нанесенные Кунце-ру побои, так как три года назад злодей итальянец навел на него порчу.

Луиза заявила, что Петер никогда не казался ей безумным и что муж заслужил побои, так как все время шпионил за братом.

Когда слово получил Кунцер, он важно встал со своего места и, сознавая, какое сильное впечатление произведет его рассказ, не спеша заговорил.

— Хенлейн в своем уме и вовсе не невинная жертва злого духа. Я следил за ним: он колдун, он в союзе с дьяволом. Я сам слыхал у него голос дьявола!

Почтенные бюргеры, сидящие в зале, осенили себя крестным знамением. Довольный Кунцер на минуту смолк, а затем, когда ропот стих, продолжал:

— Как только мы взяли его в дом, я сразу смекнул — тут что-то нечисто: запирается, подолгу не выходит. Как-то он вышел, а я — к нему. И увидел у него на столе медную такую штуку: с боков круглую, а сверху плоскую. И что-то в ней ровно билось, будто сердце. Тут я понял, что в этот ужасный предмет, сделанный колдуном, воплотился дьявол, что это бьется его сердце. Прочтя молитву, я подскочил к

44