Юный техник 1974-03, страница 4

Скоро в Москве откроется XVII съезд ВЛКСМ.

Эти страницы журнала мы посвящаем героям комсомола — тем, кто в числе первых был награжден золотым знаком «Молодой гвардеец пятилетки».

Я СЛЕСАРЬ!

Еще в сентябре прошлого года двадцатисемилетний рабочий клин-ского завода «Химлаборпосуда» Михаил Гавриков выполнил все задания девятой пятилетки. Наш корреспондент Е. Федоровский записал рассказ Михаила о себе, о своей работе.

Я слесарь. Слесарем работает и мой отец. Хотя уклоны у нас разные — он сантехник, я аппаратчик, — профессия, в общем, одна. Но не спешите с обобщениями. 6 жизни я, конечно, встречал немало молодых рабочих, унаследовавших профессию своих отцов, слышал и о целых рабочих династиях. В какой мере в становлении моей судьбы отдать дань семейным традициям, в какой здесь сыграл роль случай — судите сами.

В детстве я жил неподалеку от завода, где работала моя мать. В округе все называли его просто стекольным. Не раз слышал о нем дома, на улице. Запомнил один разговор. Старики говорили о том, что еще в конце прошлого века какой-то клинский купец, кажется Орлов, получил от московского губернатора бумагу. В ней речь шла о выделке стеклянной посуды для аптек Москвы. Вскоре сто мужиков приступили к работе в восьми бревенчатых сараях.

Завод приносил хозяину большую прибыль. Но рабочим платили мало, условия труда были тяжелыми: в сараях гулял ветер, зимой нередко заносило снегом, тонкая, ювелирная работа велась при скудном освещении керосиновых ламп. Работали и мальчишки — забирали >со столов выдувальщиков посуду, сносили в угол, осторожно укладывали в железные ящики для отжига. За бой начислялись штрафы, умалявшие и без того мизерную плату. Завод моего детства был уже совсем другой: современное производство, новые условия труда. Но не скрою: в детстве мое отношение к заводу было каким-то неясным, чуть-чуть даже настороженным. Так было до тех пор, пока однажды...

Я стою в аппаратном цехе за спиной матери и внимательно наблюдаю из-за ее локтя за работой. А смотреть есть на что. Вначале руки матери ложатся на краны газовой горелки — вспыхнувшее голубое пламя, поколебавшись, как бы нехотя принимает нужные размеры. Затем из груды невзрачных стеклянных трубок мать выбирает одну, что потолще, подносит к пламени горелки, начинает осторожно вращать. Взмах руки — к трубке поднесена какая-то палочка. Вмиг лицо матери озаряет яркий свет — пламя из голубого становится оранже-

ВЛКСМ

2