Юный техник 1979-11, страница 46

Иногда я жалею, что их уронил. Не было б тогда ничего — часы по-прежнему исправно показывали бы время, а я был бы совершенно спокоен и ничего не знал. А потом перестаю жалеть: ведь только из-за этой неосторожности мне — именно мне — выпало на долю то, с чем сталкивались пока лишь очень немногие, считанные единицы... из всех людей на Земле. Вот сейчас я ни о чем не жалею и, замирая, смотрю на циферблат. Но он пуст, электронные часы безжизненны.

Так что же случилось? Все больше мне кажется, что этого теперь никогда не узнать. Ведь сегодня уже 24 января, вернее, ночь с 24 на 25, значит, остался всего один день...

Зимняя ночь за окном густеет. Часы лежат передо мной на столе. Я вглядываюсь в темно-синий циферблат и вспоминаю, как все произошло.

...Началось все просто. Дядя-ученый полгода назад подарил мне электронные часы. Он привез их из заграничной командировки — был на каком-то научном симпозиуме, — и, конечно, часы тут же вызвали зависть всех приятелей. Ведь ни у кого из них таких не было.

Слегка шероховатая поверхность корпуса рассыпала вокруг себя мириады светящихся искр. Овальный циферблат, семигранный корпус, на нем маленькая кнопочка. Браслет, казалось, сам застегивался, стоило только надеть часы.

Я даже не успел поблагодарить, сразу же нажал на кнопку. На циферблате зажглось — «27. 5. 1982. 21. 31. 47». Для небольшого циферблата информации было, пожалуй, слишком много: вверху — число, месяц и год, под ними — время. Долго еще, не отрываясь, я с восторгом смотрел на слабое мерцание быстро меняющихся цифр, показывающих секунды и минуты. И только потом догадался все-таки поблагодарить

дядю, который смотрел «а меня с улыбкой.

А вскоре я настолько привык к своим новым часам, словно других у меня и не могло быть. Не снимал их даже, когда играл в волейбол. Привык-то привык, но иной раз меня так и подмывало разобрать подарок, посмотреть, что там внутри. Обычные часы мне случалось разбирать и даже ремонтировать. Но электронные часы легко испортить, дядя не простил бы легкомысленного отношения к своему подарку.

И все-таки настал день, когда пришлось их разобрать. Я уронил часы на пол в ванной. Звук удара был таким, что сердце у меня упало. Внешне часы нисколько не изменились, даже стекло не разбилось, но больше они не работали.

Увы, в мастерской их не смогли починить. Мастер сокрушенно объявил, что впервые видит часы такой конструкции и что вряд ли их вообще кто-нибудь починит. В тот день, придя домой, я решительно снял с часов крышку, чтобы посмотреть, как они устроены. Терять было нечего.

Крышка сначала не поддавалась, лотом с легким щелчком снялась. Под ней оказалась еще одна блестящая металлическая крышка с небольшим, размером с маленькую таблетку, пазом для батарейки. Я снял вторую крышку и увидел какие-то мелкие детали, кажется, их называют интегральными схемами. Я долго всматривался в тончайшую мозаику, с отчаянием сознавая, что ничего не понимаю...

Теперь трудно сказать, показалось мне это тогда или так и было на самом деле, но один из крохотных проводков вроде бы сместился в сторону. Взяв тонкую иглу, я осторожно попытался вернуть его на место. Рука вдруг дрогнула, игла сорвалась, острие угодило прямо в хитросплетение линий, каждая тоньше волоса.

43