Юный техник 1986-09, страница 54

А тут еще и смерчи. Здоровенные, волками воют, прямо на боятов надвигаются. Только никто не шарахается; помашут, как на комара,— смерч вежливо так отодвигается. Или перепрыгивает через кого-то, и краешком не задев. Подползли они к самому термитнику, каждый смерч пристроился у конца деревянной трубы, и такое пошло — что там твое торнадо!

А мои аборигены, что в кружочек сидят, и вовсе детским делом занялись: катают что-то в ладошках, точно снежки лепят. Я пригляделся — нет, пусто у них в руках. Играют, значит. А что им не играть день-деньской, если у них цивилизация самая биологическая, а значит, все само собой'растет — хоть булка, хоть трусики...

А вот под эти дружные прихлопы и самодеятельность началась: выскочила на вершину холма девчонка босоногая, юбочку плетеную травяную подобрала и пошла остренькими пяточками чечетку отбивать. Это прямо по раскаленной земле! Из-под ног струйки раскаленного пара так и брызгают, а девчонке хоть бы что — бьет пяточками, да так звонко, словно блюдо чеканит. И окружающие, на нее глядя, запели. И что удивительно — я как будто знакомые, земные слова узнаю. Только в целом бессмыслица получается: «Едим брошь, едим брошь, едим брошь, брошь, брошь...»

Чушь, одним словом.

Смерчи между тем от земли оторвались, ласково так девчонку со всех сторон обдули и исчезли. Похоже, этот фестиваль народного творчества боятов приближался к завершению, и слава богу, что до прихода Рычина.

Только я так подумал — кто-то трогает меня за плечо и задумчиво так осведомляется: а что это за хор имени Пятницкого с солисткой на раскаленных угольях?

Командир! Вернулся-таки. В самый разгар! Со всем экипажем.

Я вскакиваю и начинаю объяснять, что у древних болгар тоже наблюдалось аналогичное развлечение и вообще церемония проходит в рамках какого-то традиционного обряда, к нашему посещению отношения не имеющего.

— Мы же,— говорю я,— по инструкции не имеем права вмешиваться ни в какие обрядовые и ритуальные действия. Чем пытать невинного вахтенного, спросили бы у этих...

Оглянулся, а этих и в помине нет. Только что в ладушки играли, а через миг — ни одного в обозримом пространстве.

Зато откуда-то сверху ударила струя воды. Зашипело тут, заклокотало, водоворот вспенился из жидкой грязи. Размывает холм прямо на глазах, и вода во все стороны утекает, а если на ее пути пригорочек, так она, не смущаясь, вверх по нему течет. На всем протяжении этого потопа мы под звездолетом отсиживались, и вдруг глядь — словно отрезало: ни капельки дождя, и солнышко светит. В лужах, естественно, отражается. И там, где недавно громадный термитник стоял, тоже золотая лужица, симпатичная такая, абсолютно круглая. Блестит себе.

А наша новенькая биологиня вдруг всплескивает руками и к луже со всех ног:

— Ой, мальчики, прелесть какая!

50