Юный техник 1989-02, страница 37

В МВТУ- Окончил его в 1935 году по специальности «авиационные приборы» и вновь вернулся в ЦАГИ, но уже в другом качестве. Проработал там около шести лет, а когда в 1941 году из ЦАГИ выделился Летно-испытательный институт (ЛИИ), Николай Алексеевич перешел туда. Работал инженером, потом возглавил группу самолетной автоматики. Занимался испытаниями автопилотов, в 43-м году защитил кандидатскую диссертацию. Но что-то его не устраивало, какую-то другую цель видел он! В 44-м Пилюгина (по его просьбе) переводят в НИИ-1. Тот самый, который в разные времена назывался РНИИ, НИИ-3. Добавлю только, что в том же году туда пришло новое руководство. Главным конструктором стал Виктор Федорович Болховити-нов. В составе его ОКБ попал в этот институт и я. Там познакомился с Пилюгиным. С той же поры и берет исток «ракетный период» его биографии.

А работа наша с жидкостными ракетами началась несколько неожиданно. Это было осенью 1944 года, когда войска Первого Украинского и Белорусского фронтов вошли с освободительной миссией в Польшу. Англичане обратились к нашему правительству с Просьбой разрешить им посещение мест, освобожденных от гитлеровцев армиями И. Конева и Г. Жукова. По их данным, на той территории находился эвакуированный из Пенемюнде полигон, где испытывались ракеты ФАУ-2. Тогда знали мы о них очень мало.

На полигон вылетела и группа наших специалистов. Стали

вести раскопки, извлекать из земли остатки реактивных снарядов. Кое-что привезли к нам. Мы с Николаем Алексеевичем начали разбираться в прибор-но-управленческой части ракет. Честно признаться, я был просто поражен «следственно-архео-логическими» способностями Пилюгина. Каким образом он, орудуя отверткой, плоскогубцами, кусачками и держа под рукой лишь лист бумаги, восстанавливал принцип работы схем? Невероятно! Никаких дополнительных материалов, какие были уже у англичан, он не имел. К тому же научные и промышленные наши разработки в области систем управления, автопилотов — словом, электроники, были тогда в хвосте, если сравнивать с зарубежными. И все же, когда мы начали разбираться с остатками немецкой техники, Пилюгин словно каким-то шестым чувством догадался, что к чему.

В апреле 1945 года я был направлен в Германию, чтобы продолжить изучение немецкой ракетной техники. К лету того же года в Тюрингии, где еще недавно находился большой подземный центр гитлеровцев Нордхаузен, мы основали так называемый Институт Рабэ * по изучению трофейной техники. Вскоре приехал и Николай Алексеевич Пилюгин, ставший главным инженером института.

Он, что называется, на всю катушку углубился в изучение т го, что было достигнуто уч

* Сокращенное от «ракетен ительство ракет).

3*