Юный техник 1992-07, страница 6

космолетов в конструкторском бюро, создающем знаменитые военные самолеты МИГи. И сегодня Генеральный конструктор ОКБ имени А. И. Микояна академик Ростислав Алоллосович Ьелвков в беседе с писателем Р. Баландиным рассказывает для нашего журнала о первых шагах на этом пути.

— Ростислав Аполлосович, когда и у кого возникла идея пилотируемого космического аппарата?

— Было это примерно 30 лет назад. Тогда Генеральным конструктором был Артем Иванович Микоян. Ну а кто первым придумал идею? Проектные звенья обычно вносят Генеральному свои предложения по различным направлениям. Предложения обсуждаются, делается выбор и, наконец, принимается решение начать перспективные разработки. Создаются коллективы исполнителей, привлекаются смежные организации.

— Так начинался и проект космолета? Его, кажется, называли «Спираль»...

— Сначала на первом этапе предполагался ракетный старт. Ракета должна была вывести на орбиту одноместный истребитель или высотный самолет-разведчик. Но главный проект, ориентированный на перспективу, предполагал старт с самолета-разгонщика на водородном топливе, развивавшего скорость до 6—7 звуковых скоростей, после чего с него стартовал истребитель. А посадку они производили самостоятельно.

Для продолжения работ я просил у министра Дементьева и секретаря ЦК Устинова — после смерти Артема Ивановича меня назначили Генеральным конструктором — выделить производственную базу специально на эту тематику: нельзя было ее развивать в условиях нашей организации, когда шла большая самолетная программа. Просил завод в Филях. Однако база так и не была выделена. В это время американцы уже стали работать над «Шаттлом». Решением Дементьева

первого моего заместителя Лозино-Лозинского забрали в новую организацию, созданную на базе опытно-конструкторского бюро, которое проектировало ракеты «воздух — воздух». Они и начали заниматься «Бураном». Это уже большой аппарат типа «Шаттла», весом за 100 тонн.

— А новая организация воспользовалась вашими разработками?

— Конечно! Использовался весь накопленный опыт. У нас уже были запуски специальных моделей «Бор» с ракетного старта. Был разработан и построен натурный экземпляр для отработки посадочной траектории и посадки. Аппарат отцеплялся от самолета Ту-95. Завершающую часть эксперимента, без выхода в космическое пространство,— заход на посадку и приземление — совершил наш летчик-испытатель Фастовец. Весь наработанный задел был отдан организации «Молния», а мы исследования прекратили. Часть людей ушла в новый коллектив. Они-то и сделали «Буран».

— Никакого провала проекта «Спираль», следовательно, не было?

— Нет. Просто проект опередил время. Руководство Министерства обороны тогда не дало ему хода. Если бы у нас была возможность работать над ним и дальше, то наш аппарат вышел на орбиту, стартуя ракетой с земли, лет на 10 раньше, чем «Шаттл».

— А нет ли определенной закономерности в том, что мы из-за не всегда компетентного руководства начинаем ориентироваться на американцев даже в тех сферах, где сами вышли вперед?

— С «Бураном» было не так просто. Он стал необходим, когда американцы далеко продвинулись с программой «Шаттла». Этот тяжелый космический пилотируемый аппарат мог решать очень опасные для нашей страны боевые задачи. Например, на последнем витке, приблизившись к Земле, атаковать объекты на нашей территории, даже Москву.

4