Юный техник 1994-08, страница 25
ГОРИЗОНТЫ НАУКИ и ТЕХНИКИ «Из ничего и получается ничего»,— говорит по-сювица. Но в данном с 1учае она не верна... У Когда Ричарду Фейману, известному впоследствии физику-теоретику и нобелевскому лауреату, исполнилось пять лет, его детский ум был озадачен первой физической загадкой. Стоило толкнуть вперед игрушечный автомобильчик, как мячик в кузове откатывался назад. Почему? Вопрос, заданный отцу, поставил того в тупик. С горем пополам он объяснил сыну: «Наш мир так устроен, что движущиеся предметы стремятся сохранить свое движение, а покоящиеся — покой...» Объяснение не во всем удовлетворило мальчика. И, как вспоминал потом ученый в своих знаменитых Феймановских лекциях, он еще не раз возвращался к этому вопросу в течение своей жизни. Вскорости он узнал, что подобная «привычка» предметов называется инерцией, ее можно описать уравнениями. Но вот сущность самого явления понять и объяснить он так и не смог. В какой-то мере Феймана, возможно, утешал тот факт, что не ему одному не удалось справиться с инерцией. Начиная с Галилео Галилея, который провел серию экспериментов и впервые описал это явление в терминах физики, многие ученые ломали себе голову над этой проблемой. Ближе всех к разгадке подошел, пожалуй, немецкий ученый Эрнест Мах. В 1872 году он предположил, что ускорение, а следовательно, и сопротивляющаяся ему инерция — понятие не абсолютные. Их поведение зависит, так сказать, от контекста. «Судите сами,— говорил Мах,— если двигаться в абсолютно пустом пространстве, как вы узнаете, что вы двигаетесь? Быть может, инерцию в нашем мире порождает притяжение далеких звезд?..» Такое суждение не так наивно, как может показаться. Это, например, хорошо понимал Альберт Эйнштейн, попытавшийся 44 года спустя включить принцип Маха в общую теорию относительности. Он хотел таким образом показать, что инерция — внутреннее свойство материи. Но и у него ничего не получилось. И на долгие годы о высказывании Маха практически забыли. Ученые занялись решением куда более грандиозных проблем. Вспомним, то было время создания ядерного и термоядерного оружия. Но вот снова мы возвращаемся к размышлениям Маха. Более того, они вдруг оказываются в некоторой степени связаны с новейшими представлениями о квантовой природе физического вакуума. Раньше полагали, что вакуум — пустота, где ничего нет. Однако ныне физики приходят к убеждению, что вакуум — это океан энергии, проявляющейся в своеобразных колебаниях, флюктуациях. Одной из та 23 |
