Сделай Сам (Знание) 1994-01-02, страница 49

Много ли можно из ячменного-то зернышка? А это... смотря, каков урожай!

Май, двадцать восьмое . Пришел на Русь Па-хом-бокогрей, запахло теплом. Коль на Пахомия тепло — все лето таким будет, — примечает народ. Зацвел можжевельник, калина пока в цвету — самое времечко ячмень сеять.

Уж я пашенку пашу. Сам на солнышко гляжу.-.

И не только на солнышко поглядывал мужичок, месяцеслов вспоминал: каков урожай нынче ждать? «В канун Митрофана не ложись спать рано», — наказ погодоведу. Примечали, загадывали и день тот: с полудни ясный ветер — яровому хороший рост, с гнилого угла (северо-запада) — жди ненастья, сиверок — зальет хлеба.

А на Дорофея наоборот: «утро вечера мудренее», за ветрами наблюдали уже на зорьке утренней. Однако приметы приметами..

На носу уж девятнадцатое июня — «Ларивон — дурную траву с поля вон», «Подтыкай, девки, бабы, хоботье (подолы), начинай в яровом полотье», «Земля влагой сыта, тепло, и всходы душит сорняк», «Осот да лебеда — посевам беда», — отложено в месяцесловах, «Поле полоть — руки колоть, а не полоть — хлеба не молоть»

Дело немудрящее, но, честно сознаться, прополка нудна и скучна, и ночами будет мерещиться сурепка и осот, проклятущий этот осог, и уснуть не дает боль в нагруженных руках.

Вот уж и июнь с косой по лугам прошел, июль с серпом по хлебам побежал, но для ячменя день еще не поспел.

Его время — август, месяц-хлебосол, по старинному «густырь»: все созревает, всего густо, вдоволь в полях, огородах и садах. А еще точнее — восемнадцатое августа — «житник», почин уборки ячменя.

Приметы месяцеслова оправдались — хлебородное выдалось лето. На полосах обветрились снопы, составленные в суслоны, — время на гумно свозить, дожинки справлять.

Ох, и слава Богу, Что жито пожали И в копы поклали: Па гумне стогами, В клеши закромами, А с печи пирогами.

Только горсть несжатых стеблей — «бороду» по общерусскому обычаю на полосе оставили. Пригнули и закопали в землю вместе с хлебом-солью. Обряд тысячелетней давности соблюли — вернули земле-матушке силу, на выращивание зерна истраченную. «Корми — как земля кормит; учи — как земля учит; люби — как земля любит», — вспоминается древнее, вечное.

Двадцать девятое — «Третий Спас» — ореховый и хлебный: пекут пироги из нового хлеба.

Растворю я кватонку на донышке, Я покрою кватонку черным соболем, Опояшу я кватонку ясным золотом!..

И заполнит дом духмяный запах хлебновины: сканцев да кренделей, житников да калиток.

— Просим, гости дорогие, не поименно, а всех заедино к столу хлеба-соли кушать, пива домашнего да кваску ячменного...

Ячмень, известный человеку со времен неолита (каменного века), по сведениям археологов, и на Руси был когда-то основной злаковой культурой. Неспроста и зовется житом — жить, значит. Вот и карельское имя (ozro) созвучно слову «счастье». И был ячмень символом домовитости, семейного очага, предметом поклонения. Недаром с древнейших времен славянский горшок для каши украшали орнаментом в виде волнистой линии. Когда-то носила она ритуальный характер: символизировала уровень семейных запасов, которые могли колебаться в течение года, но не опускаться ниже нормы.

На свадьбах невест осыпали зерном и на тризнах в память усопших варили номинальную кутью. Да и сейчас на масленице — первый блин за упокой душ родительских кладется на слуховое окно СО словами: «Честные родители наши, вот для вашей душки блинок!»

Трудно найти другое блюдо в русской кухне, которое так часто упоминалось бы в сказках, былинах, как каша — непременный атрибут пиров, символ богатства и благополучия. Да и свадебный пир в Древней Руси тоже называли кашей. Ее варили в доме отца невесты, но если род его по происхождению и положению был ниже, чем род жениха, то ячменную кашу готовили у жениха, причем самые знатные ч почетные гости.

Арабский путешественник Ибн-Фатлан рассказывает, что наши предки, заключая мирный договор, тоже варили кашу и вместе с бывшими врагами

48