Сделай Сам (Знание) 1999-02, страница 131

Н.Н.ЛОГИНОВА

200-летию Величайшего поэта России А. С.Пушкина посвящается

... «Люблю я час определять обедом» ...

«Родные люди вот какие...»

В доме отставного гвардейского майора Сергея Львовича Пушкина нынче небольшой «куртаг», как бы сказали его сослуживцы, — скромная встреча с милыми сердцу людьми. Приглашены лишь свои, Пушкины, да Николай Михайлович Карамзин с супругой, дружбой с которыми хозяин дорожил и гордился.

Теща Марья Алексеевна вовсе сбилась с ног, отдавая последние распоряжения прислуге:

— Аришка, на кухню сбегай! Нико-лашка, поросенка зажарил ли? Да в лед, в лед шампань-то!

Марья Алексеевна Ганнибал приехала к зятю и дочери из Петербурга погостить. Но у молодой четы родилась дочь Ольга, за ней месяц назад и сын, названный в память деда Сергея Львовича Александром, и она застряла, кажется, навсегда. Все зятево хозяйство было теперь в ее руках. Хозяйство, правда, невеликое, но трудное. Маленький флигелек, снятый недорого на окраине Москвы, требовал постоянного глаза, дворня, хоть немногочисленная, но вовсе отбившаяся от рук. Хорошо еще, что прихватила с собой кой-кого из дворни, да мамку и няню Аришку.

Помощи от молодых ждать не приходилось. Сергей Львович все норовил из дому улизнуть, а дочь Надежда ко всему равнодушна и ленива. Не могла никак взять в толк Марья Алексеевна и того, богат иль беден ее зять. Тысяча душ! Но са

хара в доме нет и в лавочку задолжали. Не часты в доме Пушкиных и гости...

Иное дело сегодня. Дом оживлен, дом кипит. Несколько дней перед тем чистили, скребли, мыли. По такому случаю хозяин сам ходил в винный погребок за вином получше и подешевле, выбрав бутылку сен-пере и две — лафита. Не меньше тещи суетился Сергей Львович и сейчас, все ему чудилось, что позабыли что-то купить к столу, приготовить. Вот бросил он последний взгляд на серебро, бокалы и графины, на наряды прислуги... Кажется, все предусмотрено, все ладно. Можно наконец насладиться обедом и приятной беседой...

Обедали в саду под липой. Полевой букет стоял на круглом столе. Все было просто и мило. Крохотный сад напомнил каждому сельский уют, утраченное детство с огородом, козами, парным молоком и берущей за зубы холодной колодезной водой. Впечатление усиливали и прохладительные напитки, приготовленные из свежих ягод, и душистая малина на блюде, поданная с густыми желтыми сливками, и свежий, только с грядки редис. Да и разбойник Николашка готовил блюда лучше, чем в Английском клубе. И если б за него даже прилично предложили, то и тогда бы не продал его Сергей Львович.

Обед шел как нельзя лучше. И хозяин, довольный, предался еде и сам. Он ел медленно, страстно, со знанием дела. «Пастет» из дичи был в меру горьковат.

После обеда, приятно ослабев, из сада перешли в гостиную, чтобы провести время до вечернего чая. Устроили игры. Играли в буриме: писали стихи на заданные рифмы. Изящнее и ловчее иных выходило, разумеется, у Карамзина. Читали стихи, пели романсы. А когда Никита и Петька зажгли свечи, все уселись за чайный стол. Свояк Марьи Алексеевны Солнцев с вожделением расправлялся с аппетитной кулебякой. Николай Михайлович хвалил вишневое варенье:

— Это варенье ем я с истинным удовольствием!

Занятые друг другом, играми, воспоминаниями и стихами, гости забыли и о ребенке, ради которого, собственно, и собрал сегодняшний куртаг Сергей Львович. Может, и вовсе не вспомнили бы, но на дворе загромыхала коляска, и бледный Никита испуганно доложил:

129