019. Переславский Никитский монастырь, страница 9

подвижники

ся в Киев к отцу и застал его на одре болезни. Тяжкое состояние князя усугублялось известиями о появлении в киевских пределах печенегов. Сам же Владимир, впав в недуг, не мог вести против них дружину. По просьбе отца на печенегов пошел Борис, но вскоре, не нашедши их нигде, стал собираться обратно в Киев. Здесь за время его отсутствия политическая ситуация решительно переменилась: святой равноапостольный князь скончался, а престол занял «Святополк окаянный», старший брат Бориса и Глеба, искавший их погубить.

Эти печальные вести Борис получил, стоя с дружиной на реке Альте. Он знал, что Святополк не остановится ни перед чем, лишь бы убрать его с дороги. В «Сказании о Борисе и Глебе» святой князь говорит о своем брате, что он «о биении моемь помышляеть». Но оказывать ему сопротивление Борис не желал, несмотря на то, что дружинники уговаривали его идти на Киев.

Он решительно отмел предложения своих воинов («поиди, сяди Кыеве на столе»), ответствовав им так: «Не буди ми взяти рукы на брата своего и еще же и на стареиша мене, его же бых имел, акы отьца». Услышав такие слова, дружина отошла от Бориса, и с ним остались только приближенные отроки. Здесь важно отметить — и это подчеркивает в «Святых Древней Руси» Георгий Федотов, — что хотя мотив послушания старшему брату, столь крайней — даже до смерти — покорности ему и составляет важную часть агиографического образа святого Бориса, но присутствует в нем и еще нечто важ

нейшее. В размышлениях благоверного князя, которым он предается в ожидании скорой и жестокой расправы, делается упор отнюдь не на покорство «старшему в роде». Свою неминуемую смерть Борис рассматривает в свете Евангелия. Он размышляет о смирении («Господь гордыим противиться, смереным же дает благодать»), о любви («иже рече: Бога люблю, а брата своего ненавидить, ложь есть»), о подражании Христу и первым мученикам за веру («помышляшеть же мучение и страсть святаго мученика Никиты и святаго Вячеслава, подобно же сему бывъшю убиению, и како святей Варваре отьць свои убоица бысть»). Важна

«Чтение о житии и погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба» (конец XI — начало XII веков), составленное преподобным Нестором Летописцем.

Святой Борис молится в шатре перед смертью. Клеймо иконы XIV века из собрания Третьяковской галереи.

для понимания подвига святого Бориса и его аскетическая настроенность. Он думает о том, как могли бы развиваться события, если бы он последовал совету дружинников и пошел на Киев. И это развитие событий представляется ему вполне безрадостным: «Аще пойду в дом отца своего, то языци мнози превратят сердце мое, яко прогнати брата моего, яко же и отець мой прежде Святаго Крещения, славы ради и княжения мира сего, и иже все мимоходит и хуже паучины...»

«Сказание» дает нам пронзительный рассказ о последних часах земного жития святого князя. Он то обуреваем смятением и тоской, то молит Господа сподобить его «приять страсть». Укрепляют Бориса молитвы заутрени, которую его «прозвутер» (пресвитер) служит в то время, когда убийцы, подосланные Святополком, обступают шатер. Встречает своих убийц князь уже не как слабый человек, но как святой: «Братия моя милая и любимая! Мало ми время отдайте, да поне помо-люся Богу моему». Помолившись же, он кротко обращается к врагам: «Бра-тие, приступивше, сконьчаите служьбу вашю. И буди мир брату моему и вам, братие». Незлобивые слова его не вразумили посланцев Святополка. Убит князь-страстотерпец был с особой жестокостью. Спустя малое время от рук приспешников Святополка погиб и юный Глеб.

Канонизация благоверных князей совершилась вскоре после их убиения, но нельзя сказать, чтобы она была произведена тогдашними церковными иерархами-греками с легкостью. Летописи доносят, что и после канонизации Бориса и Глеба митрополит Георгий «бе не верствуя, яко свята блаженая». Тем не менее, почитание новых святых вскоре распространилось по всей Руси. И вот что поучительно: князья-стра-стотерпцы стали небесными покровителями русских воинов. «Брате Глебе, вели грести, да поможем сроднику нашему Александру», — такие слова произнес св. Борис, явившись соратнику Александра Невского Пелгусию в ночь перед Невской битвой.

saihiso