029. Свято-Троицкий Ипатьевский монастырь, страница 11

подвижники

Великие княжны Татьяна (1897—1918), Мария (1899—1918), Ольга (1895—1918) (стоят, слева направо), Анастасия (1901—1918) (сидит).

они находили утешение в общении друг с другом и молитве. В Александровском дворце регулярно совершались богослужения, и огромную ценность имеют для нас записки священника Афанасия Беляева, имевшего возможность в тот скорбный период близко наблюдать духовную жизнь царской семьи. Вот его слова о службе Великой Пятницы, которая в 1917 году пришлась на 30 марта: «Служба шла благоговейно и умилительно... Их Величества всю службу слушали стоя. Перед ними были поставлены складные аналои, на которых лежали Евангелия, так что по ним можно было следить за чтением. Все простояли до конца службы и ушли через общее зало в свои комнаты. Надо самому видеть и так близко находиться, чтобы понять и убедиться, как бывшая царственная семья усердно, по-православному, часто на коленях, молится Богу...»

28 июля 1917 года стало известно, что в ближайшие дни царскую семью вывозят из Царского Села — но не в Крым, как надеялись они, а в «один из

дальних губернских городов в трех или четырех днях пути на восток!» (запись в дневнике Николая II). Приказано было собирать теплые вещи и готовиться к отъезду. В этой суете пришлось отмечать и день рождения Алексея, которому 30 июля исполнялось тринадцать лет. Ему подарили книгу «Путешествие по Уралу».

В ночь на 1 августа Николая Александровича, Александру Федоровну и детей отвезли на вокзал. Всего для «пе

реправки» царской семьи в Тобольск приготовлили два состава. Семью сопровождали 45 приближенных, 330 солдат и 6 офицеров. На вагоне, где расположилась царская семья, была надпись: «Японская миссия Красного Креста».

Сложно сказать, какие именно цели преследовал Керенский, высылая императора и его близких из Петрограда. Общепринятой является версия, согласно которой он стремился «уберечь» царскую семью от якобы имеющих случиться беспорядков. Неизвестно, так ли это. Во всяком случае, заточение «бывшего царя, его жены и детей» в самой глубине России отрезало для них всякую возможность отъезда из страны. Мы знаем, что и сам Николай Александрович, и его семья были настроены жить (а если понадобится — то и умереть) на родине. О «побеге» они не помышляли. Но с их стороны это было великодушием. Со стороны же Керенского такое упрятывание семьи туда, откуда «три года скачи, никуда не доскачешь», выглядит по меньшей мере двусмысленно.

Как бы там ни было, первое время тобольской ссылки — это, возможно,

Царская семья в 1915 году.

Царская семья в 1915 году.