Вокруг света 1963-12, страница 10

— Левый мотор заклинило! — доложил по телефону штурман.

— Знаю, — ответил Яр. — На одном полетим...

А «мессер» уже заходит в хвост израненного бомбардировщика. Это самое опасное положение: назад из пулемета стрелять было нельзя — мешали свои же рули. Искалеченный бомбардировщик потерял маневренность и быстро снижался.

Истребитель подошел почти к самым рулям. Вражеский летчик был уверен, что бомбардировщик не уйдет и не сможет защищаться. Фашист не открывал огня, наслаждаясь своей победой, желая продлить агонию гибнущего самолета. Он шел у самых его рулей, на расстоянии трех-четы-рех метров. Стрелок-радист вблизи отлично видел лиио немецкого летчика с закрученными фельдфебельскими усами. Фашист скалил зубы от злорадства. Он издевался. Встретившись глазами с Кузенцовым, поднял над штурвалом руку и большим пальцем показал вниз, на море, дескать, «Рус, сейчас будешь тонуть».

— Командир, — кричал радист, — этот гад пальцем вниз показывает, а сам смеется!.. — И услышал твердый голос лейтенанта:

— Сбей эгого аса!

— Через рули? — спросил Кузен-цов. — Ведь это самоубийство!

— Знаю, — ответил Яр. — Я приказываю, сбей этого аса!

Приказ командира — закон. Стрелок понимал, что добивает свой бомбардировщик. Но тогда и фашисту дорога на дно. Он отвернул пулемет назад, поймал истребитель в круг прицела.

Фашисту надоела игра, а может быть, он уже заметил пулеметные стволы. Он открыл огонь. Пули вонзались в погибающий самолет, прошивая его от хвоста до моторов...

— Бью! — крикнул Кузенцов командиру и нажал на гашетки.

Собственные пули, пробивая хвост, стабилизатор и рули, вонзались в нос «мессершмитта». Истребитель качнулся, вспыхнул факелом и камнем рухнул в море. Несколько секунд фашист держался на воде. Потом — взрыв, и самолет скрылся в волнах.

— Приготовиться к прыжку, подготовить лодку! — скомандовал Яр.

До воды оставалось пятнадцать метров, десять... пять...

Выключен мотор. Через секунду самолет упал в море. Сквозь щели и пробоины в бомбардировщик хлынула вода. Летчики выпрыгнули и поплыли. Они спешили уйти как можно дальше, пока самолет не погрузился, иначе их втянет в во ронку...

В намокших меховых комбинезонах держаться на воде тяжело. Изнемогая, Яр плыл на голоса товарищей.

— Весла унесло, — доложил штурман.

Лейтенант приказал надуть резиновую шлюпку. Громадная волна накрыла летчиков с головой и унесла в море насос и надувной шланг. Крепко вцепившись в шлюпку, они стащили с себя мокрые комбинезоны

и принялись надувать лодку. Огнеь ные круги мельтешили перед глазами. После выдоха отяжелевшее тело погружалось в воду. Работали попеременно. Надували шлюпку долго, упорно, до изнеможения. Казалось, что эта работа никогда не кончится, что вся земля покрыта водой и нигде нет ни берега, ни людей, только они, три обессилевших человека, затеряны в пустом холодном море.

Наконец шлюпка закачалась на волнах. Летчики влезли в нее, но отдыхать было некогда.

На небе высыпали крупные звезды. Стало холоднее. Мокрая одежда липла к телу.

— Интересно знать, где мы находимся? — спросил Кузенцов.

— По-моему, в море, — ответил лейтенант.

— Спасибо за справку, — поблагодарил радист, пытаясь улыбнуться. Штурман сидел на носу шлюпки и вглядывался в звезды.

— Думает ли о чем-нибудь штурман? — спросил командир.

— Думаю, — ответил Левитсон.

В разговор вмешался радист:

— Куда штурман думает плыть?

Левитсон ответил:

— Плыть надо домой.

Потом он поговорил о неудобствах морских путешествий без путеводителя и компаса. Помолчали... Наконец штурман определил по звездам направление и скомандовал:

— Весла на воду!

Три летчика «легли на обратный курс». Гребли руками, погружая их по локоть в соленые волны.

...Светало Одна за другой в небе гасли звезды. Восток разгорался яркими красками. Багровое солнце выглянуло из-за горизонта, бросив на воду горсть ослепительных бликов. На минуту летчики перестали грести, приветствуя восход. Лица гребцов были серы, глаза глубоко запали...

Мучительно хотелось пить, есть и особенно спать. Они молча гребли руками, разъеденными морской солью до язв, гребли, превозмогая боль и усталость.

Миновала еще одна ночь, и снова взошло солнце. Теплое, ласковое. Но от его тепла только усиливалась жажда, больше клонило ко сну, слезились глаза от блеска волн.

...В полдень на небе показалась какая-то точка. Она быстро росла, превращаясь в самолет. Свой или чужой? На всякий случай Яр приказал экипажу сползти за борт и погрузиться по горло в воду. Самолет шел стороной, и ветерок донес до летчиков прерывистый звук мотора. Самолет быстро приближался. Сделав разворот, он на бреющем направился к шлюпке. Летчики погрузились с головой в воду, и «юнкере», набирая высоту, начал удаляться.

Фашист больше не возвращался. Помогая друг другу, летчики снова вскарабкались в шлюпку, упали в изнеможении на дно и долго лежали в полузабытьи. Руки их, обсохнув, покрылись белым налетом соли, кровоточили, все тело горело, и больше не хотелось ни грести, ни плыть.

Мучительно хотелось пить. Собраб остаток воли, превозмогая боль, они поднялись и вновь погрузили изъеденные солью руки в морские волны.

Длинный, сверкающий солнцем день сменила третья ночь... Наступил четвертый день, не принесший никаких надежд. Они всё гребли и

гребли. И снова наступила ночь. * * *

Утром вдоль берега шел самолет-разведчик. Морской летчик вел машину на высоте трехсот метров, прощупывая взглядом прибойную кромку воды, пустынные пляжи, извилистые линии траншей и окопов, замаскированные танки, бронемашины, орудия, зенитки. Моряки со сторожевого катера помахали ему бескозырками, и он в ответ покачал им крыльями с красными звездами.

Недалеко от берега на волнах что-то прыгало. Летчик хотел было снизиться и пройти над странным предметом, похожим то ли на перевернутую шлюпку, то ли на брошенный понтон, но не захотел терять время. Вероятно, этот предмет засекли с берега. Пролетая над базой торпедных катеров, летчик заметил движение: один катер вроде собирался выйти в море. Не такой уж народ моряки, чтобы позволить болтаться у самого берега какому-то неизвестному предмету. Но пока они соберутся... Подозрение, любопытство заставили повернуть назад.

В бинокль летчик рассмотрел одинокую шлюпку, безжизненно болтавшуюся на волнах. Разведчик на всякий случай опустился над водой до десяти метров и увидел на дне шлюпки троих распростертых людей. Они не двигались и, конечно, были уже мертвыми.

Летчик круто развернулся и пошел на посадку. На малых оборотах подрулил к резиновой посудине. Люди лежали ничком, одежда изодрана в клочья. Нетвердым голосом летчик громко спросил:

— Живы?

В шлюпке никто не пошевелился. Летчик спрыгнул в нее, приподнял голову одного из погибших, всмотревшись в бескровное лицо, узнал лейтенанта Яра, Вдруг веки лейтенанта вздрогнули. Пилот торопливо повернул вверх лицом Кузенцова и Левитсона. Они тоже были без сознания, но оба живы!

Быстро достав из самолета ром, летчик влил каждому в рот по нескольку капель. На бледных лицах зажегся еле заметный румянец, у всех троих появилось слабое дыхание. Яр даже попробовал встать, но не смог и только улыбнулся.

С гидросамолета полетела радиограмма на аэродром, и вскоре примчался катер. Моряки бережно перенесли на борт спасенных. А гидросамолет взревел мотором, поднимая каскады брызг, разбежался по воде и, набирая высоту, пошел над мо рем, на выполнение своего задания