Вокруг света 1963-12, страница 43
СЛЛВОМИР М Р О Ж Е к, польский писатель «я ем нжсжречу wpslu и ии/зшм» так, сегодня я уезжаю. Я твердил это самому себе, кружась по кухне. В голову почему-то лезла нелепая мысль: как бы не забыть перец. Она не давала мне покоя. А зачем он мне, этот самый перец? Обедать по пути я буду в кафе и отличнейшим образом обойдусь без перца. Самое главное — уехать. А остальное — просто нервы. Я подошел к буфету и вынул из него небольшой деревянный бочонок величиной с кулак. И тут дикарь с кольцами в ушах, выжженный на бочонке, скорчил гримасу, пытаясь меня испугать. Но я не поддамся. Отсыпав в мешочек немного жгучего порошка, я быстро спрятал бочонок. А солнце светило вовсю, и дом, пронзенный насквозь его горизонтальными лучами, как будто с улыбкой говорил мне: «Не бойся! Уезжай!» Корзинки, сумки и чемоданы я расставил на столе из некрашеных досок. Должен признаться, что стол этот я сде\ал когда-то сам. Далось это мне с трудом, и результат был не блестящ. Стол потрескивал под тяжестью дорожного снаряжения, Я вышел в сени, чтобы почистить ботинки. Конечно, в дороге они снова покроются пылью, но это будет другая пыль, пыль дальнего путешествия. Уже пора было ехать. Тысячи маленьких радостей прыгали во мне и танцевали, сливаясь в одну большую радость. Солнце, поднявшись к зениту, приветствовало меня. Молодой лес, волнуемый ветром, махал мне миллионами зеленых платков. И вот последний взгляд. Пальто, переброшенное через руку, уже придает мне таинственное благородство путешествия. Оно делает меня другим — тем, кто с поднятой головой спокойно устремляется из погожего дня навстречу бурям и ливням. Так думал я, меряя двор широкими шагами. Я не мог отказать себе в удовольствии попрощаться с каждым кусочком того, что считал существующим уже в прошлом, Я стоял перед подсолнухами, которые были выше меня, и посмеивался над ними. Изможденные, черные, вы останетесь здесь. Все, на что вы способны. — это мотать на прощанье своими огненными бакенбардами! Расхаживая то туда, то сюда все более пружинистым шагом, я вдруг вспомнил, что надо бы взглянуть на себя в зеркало. С нетерпением прошел секи, встал перед зеркалом и долго решал, оставить ли мне дорожное пальто на правой руке или перевесить его на левую. Я отступал на несколько шагов и снова подходил к зеркалу энергичной походкой, чтобы проверить, какое впечатление я произвожу. Все это продолжалось до тех пор, пока я не почувствовал, что хождение по двору и упражнения перед зеркалом сильно утомили меня, и мне захотелось присесть ненадолго. Собственно, мне никто не велит уезжать сию минуту. Скоро мне захочется есть. «Все равно в конце концов, — убеждал я себя, — есть надо, сейчас или потом». Я решил подмести пол в сенях, повесил свое дорожное пальто в шкаф и принялся за работу. Когда я сметал в ведро последние соринки, голод, к моему удовольствию, проявился совсем отчетливо, а устаЛ;Ые ноги требовали отдыха. Самым последним делом было подложить сложенный вчетверо лист бумаги прд ножку стола, чтобы он не шатался. В окно виднелись подсолнухи. Они были неподвижны — ветер стих. Солнце, уже не такое горячее, к,ак в полдень, опустилось меж деревьев, и лишь у некоторых подсолнухов горели желтые уши, как у детей йри закате солнца. Подкрепившись, я посидел еще немного, а потом зажег свечу, так как начало смеркаться. При ее свете я вынул из буфета бочонок с головой дикаря и высылал назад из дорожного мешочка запас перца. Чтоб не выдохся до завтра. Сокращенный перевод с польского Б РУТМИПСКОГО и В. БУРИЧА Рисунки В. КАНЕВСКОГО а? |
