Вокруг света 1963-12, страница 67
к це&еДъмы^ еерегод <поспешак>ш" „Ф. К." Заключая свою краткую автобиографию, Федор Васильевич написал: «еще странствовал и умер в...» Но между годом его возвращения в Россию — 1788-м — и годом его смерти — 1812-м — лежит четверть столетия. Вернувшись на родину, Каржавин попал в царство черной реакции. Революционная война крестьян под водительством Пугачева была потоплена в море крови. Александр Николаевич Радищев, «бунтовщик, хуже Пугачева» (так характеризовала его императрица Екатерина II), был в 1790 году арестован и сослан в Сибирь. Книгоиздатель Николай Иванович Новиков арестован в 1792 году и заточен в Шлиссельбург. И вот, вернувшись в Россию из предреволюционной Франции, Федор Васильевич Каржавин в этих чрезвычайно неблагоприятных условиях развернул чреватую многими опасностями деятельность по пропаганде идей материализма и атеизма, свободолюбия и дружбы народов. Только за первые восемь лет после возвращения он (обычно под псевдонимами «Русской Американец», «Ф. К.», «К... Ъ. Ф... Ъ» и др.) выпустил более двадцати книг. Издавал он их легально, с разрешения царской цензуры и излагал в них эзоповским языком идеи революционного просветительства. Так, в книге «Вожак, показывающий путь к лучшему выговору букв и речений французских» (СПБ, 1794) он излагает ряд поучительных для народа страны, находящейся под скипетром Екатерины II, исторических преданий. Мораль этих исторических уроков довольно ясна: один гласит, что народ может, подобно морю, опрокинуть корабль императорской власти, в другом повествуется, как «толь тщеславного и толико гордого государя зарезали», в третьем «сельские люди» Новгорода сбрасывают в Волхов кумир Перуна и с негодованием отвергают его скипетр... Или другой пример: в труде «Собрание \юбопытства достойных предметов для юношества и любителей Естественной истории» (СПБ, 1796), описывая общество «респуб-ликанок»-пчел, Каржавин восклицает по адресу трутней: «Тунеядцы ленивые! прямые вы Трутни», — и подчеркивает, что «...все рабочие пчелы нападают на Трутней, и... сих ленивых нахлебников умерщвляют, ...и вся Пчелиная республика состоит собственно из рабочих Пчел». Круг научных интересов Ф. В. Каржавина был обширен: проблемы философии и социологии, географии и этнографии, филологии и теории архитектуры рассматривал он в своих трудах. Немало страниц посвятил Каржавин обобщению и популяризации свсего богатейшего опыта путешествий. Его воображение постоянно приковывали сказочные берега заокеанских стран: он повествовал об их природе и народах, а в третьем лице подчас рассказывал и о своих приключениях за морем. Вот его поздняя оценка своих путешествий, данная в книге «Французские, Российские и Немецкие Разговоры»: «Наши соотечественники начинают также путешествовать и многие уже подвергали себя опасностям дальнейшего пути. Между тем как некоторые Сибирские торговцы искали на Востоке от Камчатки распространить меховую торговлю даже до самых западных берегов Америки. Один из наших соотчичей, человек любопытной и знающий пускается в 1776 году по океану Атлантическому и направляя путь свой на Юго-запад, выходит на берег Вест-Индии по тридцати пяти дневном переезде; оттуда продолжает путь до матерой Америки, и возвращается в отечество свое не прежде 1788 года, объездивши как водою так и сухим путем разные страны, лежащия вдоль возточного берега сего пространного материка. Сей Россиянин первой из нашего народа человек, который двенадцатилетнее жительство имел в тех отдаленных странах; и должен был видеть их примечательными глазами, в чем много способствовали ему несчастия его». В этой книге, выдержавшей шестнадцать изданий, Каржавин рассказывает о «космографии или мироописании», о физической географии Земли, подчеркивая при этом: «Земноводный шар претерпел достопамятные перемены. Сии перемены были производимы или Природою, или людьми». Он выдвигает гипотезы о возможности «неизвестной» страны «в южном холодном поясе» и о том, что Америка была заселена с «восточных Сибирских берегов». Особенно же нам близки и дороги воинствующие выступления Федора Каржавина в защиту равноправия всех народов. Так, в другой книге он заявляет: «Двенадцать лет я выжил в разных областях как холодныя, так и теплыя Америки; был всего 28 лет вне отечества: следовательно довольно поездил... и везде старался увидеть диких людей... однако все мои старания были тщетны; множество народов я видел, которые не так живут как мы, не так как и прочие Европцы; видел я людей разумных, видел и глупых; везде я нашел человека, но дикого нигде...» Каржавин развивал материалистические идеи французских энциклопедистов, Ломоносова, обличал религию, вел пропаганду идей свободолюбия. Современникам Каржавина, судя хотя бы по тому, как часто переиздавались его книги, были хорошо известны труды отважного русского просветителя. И в наше время имя Василия Каржавина, человека, к которому с полным правом могут быть отнесены слова М. В. Авмонскхува о «новых Колумбах», не должно быть забыто. «...на ту пору стоял в гавани гишпанский парламентарный корабль... корабельщику понадобились мои лекарства и моя рука...» «...в каком бы роде ни были, всюду пользу делают разширяя круг знаний человеческих...» 6i |
