Вокруг света 1964-06, страница 12

Светлой памяти героичесного энипаша балтийсной подводной ладни ,,С-3" и его мужественного командира напитан-лейтенанта Ностромина посвящаю.

ПОСЛЕДНИМ

[Г1 декабре сорок первого меня LJранило под Тихвином, и я попал в Кронштадтский госпиталь. Парни в нашей палате подобрались что надо: все добрые вояки, любители крепко просоленной шутки и хорошей морской подначки. Спустя день мы уже были на «ты», а через три дня знали все друг о друге. И только старшина первой статьи Андреев — «молчун», как окрестили его ребята, — за две недели десяти слов не сказал. И во сне молчал. И на перевязках, когда сестра задубелые бинты от раны отдирала, ни слова не промолвит. Морщится, губы кусает, а молчит.

Но однажды на обходе молчун вдруг заявил:

— Плохо лечите, доктор.

Никодим Авксентьич даже смутился:

— Рана у вас тяжелая. А на выписку поскорей, думаю, всем хочется.

— Мне «не хочется», мне надо.

Может, больше, чем другим, надо, — зло сказал Андреев.

Наш Никодим Авксентьич, которого мы побаивались за крутой нрав, поворошил ежик на голове и, словно виновато, промямлил:

— Я уж постараюсь, товарищ Андреев.

Обидел нас старшина. Ему надо, а нам?

Дня через три после того обхода все разъяснилось.

После обеда я заснул. Проснулся, гляжу — в палате гости: два командира. Сидят на табуретах возле койки старшины. На тумбочке — бумажный пакет, из него выглядывает румяное яблоко и торчит серебряный уголок шоколадной плитки.

Одного из гостей — худощавого, со строгим лицом комиссара подводников Зорина — я знал. Другой был мне незнаком.

— Командир бригады подлодок контр-адмирал Гром, — шепнул мне сосед.

Старшина волновался. Говорил

быстро, сбивчиво. Лицо его было бледнее обычного, худые, в красных прожилках руки мяли и разглаживали ворсистую ткань одеяла.

— Война застала нас в Прибалтике, — рассказывал старшина. — Основные соединения кораблей вышли из гавани на морские просторы и вели ожесточенные бои с флотом противника. Наша лодка ремонтировалась. Весь день и всю ночь фашистские самолеты бомбили город.

Уж как мы работали! Дни и ночи. Спали по часу, по два прямо на палубе, у механизмов, да и то, когда валились с ног.

И все же сделать всего не смогли. Не успели. Стало известно: фашистские танки прорвались у Паланги и катят на город. Каждому ясно: оставаться на базе нельзя — с часу на час гитлеровцы закроют выход в море.

Командир базы распорядился: всем оставшимся в гавани кораблям, у которых исправны машины,

10