Вокруг света 1964-07, страница 16

что видел здесь, и готов расстаться с прежними друзьями. Я думаю вернуться в Индонезию и работать так, чтобы здесь поверили: не все голландцы «клейны» и «маккоу» из тихих особняков»

Анри оставил мне на память еще одну книжицу — красочный путеводитель. Он издан в Голландии Меловая бумага, цветные фотографии Листаешь медоточивые страницы и будто путешествуешь по нереальной, сказочной стране. Пальмы, синева океана, танцующие девушки, улыбчивые бечаки, храмы, петушиные бои — весь ассортимент для неприхотливого туриста. О тяжелой жизни народа, о бедности, которую оставили здесь колонизаторы, конечно, ни слова. Глянец наведен с завидной добросовестностью

Те, кто угнетал, никогда не признаются в этом Но разве забудешь то, о чем так хорошо сказал в одном из своих выступлений президент Сукарно:

«Почему мы должны торопиться? Почему мы не можем идти не торопясь? Прежде всего потому, что мы отстали на 350 лет В течение 350 лет голландцы были господами здесь и делали все, чтобы задержать и остановить наше развитие.. Мы поняли, что мы должны пройти эти 350 лет в течение жизни одного поколения». Я вновь перечитываю заметки Анри и вспоминаю

свои встречи с его индонезийскими сверстниками, с те-ми, о ком писал поэт Хади: Мы — те, кто к лучшей жизни возрожден. Кто знает цену счастья поколений.

Мы ехали поездом из Соло в Бандунг. Узкоколейка петляла по долинам, робко вилась по склонам гор, скрывалась в тоннелях. Скрипели старенькие вагончики и вслед за дребезжащим паровозом лезли на перевал Впереди в кисейной накидке высились горы, на их вершинах отдыхали разбухшие от влаги тучи.

Наш попутчик, двадцатилетний Махмуд, жадно смотрел вниз на проплывавшие квадратики рисовых полей, на красноватую яванскую землю. Все его предки жили здесь; эта земля, тысячи раз пропущенная сквозь их крестьянские руки, кормила и поила их веками Теперь Махмуд покидал родные места Он уезжал на остров Сулавеси, необжитой и малонаселенный Махмуду, конечно, грустно, но едет он добровольно

— Там жизнь налаживать надо На Яве слишком много народу, а гам неосвоенные земли. Обживем малонаселенные острова, больше питания получит народ, — Махмуд обводит нас гордым взглядом и убежденно добавляет- — На молодых вся надежда нации.

Я смотрю на стройного юношу. И вспоминаю Анри. Ведь он тоже собирался поехать на остров Сулавеси.

Шит

УД

ш

еревал Пунчак лежит на дороге Бандунг — Джакарта. Здесь любят останавливаться туристы Сказочная красота, которая открывается взору, очаровывает, потрясает каждого На зеленом плоскогорье, далеко у самого горизонта, в легкой дымке виден один из красивейших городов Индонезии — Бандунг, в противоположной стороне, скрытая цепью гор, раскинулась Джакарта.

Тучи наползли на поселок сразу, спеленали его и выплеснули порцию тропического ливня. В зале окна раскрыты настежь, но все равно жарко. В зале, где проходит учительская конференция, гудит разноголосица. Но вот воцарилась тишина — оратор начал рассказывать что-то интересное. Эту историю записали и мы.

Поскрипывает чикар — двухколесная тележка, — понукает старик быков, а сам все выспрашивает у Вати: какого она роду-племени, где живут родители. Нетороплив и любопытен старый крестьянин.

Девушка смотрит на дядюшку Салеха. Его исполосованное морщинами лицо лучится добротой, а поседевшие усы трогает снисходительная усмешка. Он изредка покачивает головой и удивленно цокает языком. Разузнав обо всем, Салех решается на главный вопрос:

-- Жених есть'?

Вати в ответ смеется

— А как же, дядюшка! Есть, конечно!

— Где он работает дочка?

— Служит. Моряк он, дядюшка.

И опять удивленно цокает языком старик. Тоже хорош кавалер. Отпускает одну. Хоть и уважительные у них парни, да одному аллаху ведомо... Впервые учительница в деревне объявится. Городская все ж, засмотрятся на нее. тогда прощайся с невестой, моряк.

ъвилришки рисовых полей подступают к самой деревне.

Старик и не подозревает, что своим вопросом растравил душу девушки Вати вновь вспоминает разговор с Сулейманом.

Они шли по ярмарке. Парк весь расцвечен, иллюминирован. Чинно проходят яванцы в изящных кайн — длинной одежде из пестрой ткани, гре мят оркестры, сотни посетителей смотрят представление теневого кукольного театра — ваянга, тут же лакомятся гудегом — рисом с приправой, усердно хлопают далангу — кукловоду. Море электрических огней, надрываются зазывалы, приглашая в павильоны, на всех площадках хозяйничают затейники и танцоры. Гомон, музыка, крики, певучая речь, терпкий запах кокосового масла, жаровни с сатэ и насигоренгом

Вати не раз заводила с женихом разговор о том, что собирается учительствовать в деревне. Сулей-ман отшучивался. Вступление Вати в женское общество «Гервани» расценил поначалу как модное поветрие — пройдет дескать.

Вати тронула Сулеймана за руку, решительно сказала:

— Вчера подписана бумага. Я еду учительствовать в Соренгу.

Сулейман остановился. Брови сошлись на переносице.

— Неужели твоя блажь дороже нашего счастья?

14