Вокруг света 1964-07, страница 4
НИК. КОРОТЕЕВ &ЯЗи ФЕДОР Семен вышел на поляну, впереди дрогнули метелки камыша, и оттуда выфыркнул красно-белый ком. Семен вскинул ружье — выстрелил не целясь, влет. Птица, кувыркнувшись, стала падать. Тогда он понял: «Фазан!» Тут же из рыжей травы взметнулась черная большая птица. Семен опять выстрелил. «Еще фазан. А черный, должно быть, потому, что взлетел против солнца». Почва под сапогами упруго вздрагивала, чавкала сытно и глухо. Семен был очень доволен собой. Вернувшись к костру, он небрежно бросил фазанов к ногам Федора. Федор мельком глянул на добычу. — Ловкий. — Меткий, — поправил его Семен. Если бы Федор согласился с ним, то он охотно рассказал бы, что в городе во время соревнований милицейских команд всегда занимал третье место в личном зачете. Но Федор, не повернув головы на кривой шее, кольнул Семена взглядом. — Ловкий. Хороший дуплет. «Чего с ним спорить, — сказал себе Семен, — ловкий так ловкий. Только вот разделывать эту дичь я не умею». И, сломив ствол ружья, он вынул стреляные гильзы, вложил их в патронташ. Не вставая, Федор снял с костра котелок, деловито ошпарил птиц, ощипал их — словно кожу содрал, выпотрошил, вздел фазанов на прямой, прут и повесил над огнем. Семен облегченно вздохнул. За время пути ему порядком надоело оказываться неумелым во всех таежных делах. Так оно и было, если не считать, что Семен немного научился толкать лодку шестом. Впрочем, Семен считал эту работу нетрудной. До сегодняшнего дня Федор гнал бат в четверть силы: больше потел, чем трудился. Он тяжело выходил из глубокого похмелья. Только нынче поутру Федор взялся за шест как следует, и Семен за час отмотал руки, но так и не сравнялся с охотником. Вынув пачку сигарет, он протянул ее Федору, хотя уже знал — откажется, достанет из-за пазухи мед-, ную нанайскую трубку на длинном мундштуке и набьет ее темно-зеленым самосадом. Федор так и сделал. Семен заложил руки за голову и, попыхивая сигаретой, стал глядеть в небо. Редкие облака с аккуратными сизыми донцами замерли в вышине. В костре потрескивали горящие сучья, шипел капающий в огонь жир. Стояло безветрие. Душно пахло болотной прелью и пряными незнакомыми цветами. Противоположный берег, высокий и скалистый, наискось перечеркивала кварцевая жила. По верху скал стояли деревья, похожие на любопытных горожан, приехавших в воскресный день на прогулку и ради острых ощущений глядящих с обрыва. Одинокий комар то стремительно приближался, то отлетал от Семенова лица, то подолгу висел на одном месте и занудливо пищал. Семен поймал себя на мысли: полчаса, а он ни о чем не подумал, не вспомнил, и ничто не обрадовало и не огорчило его. Эта тишина словно затягивает. Время останавливается — ведь течение времени он должен измерять событиями и делами. А что будет еще сегодня, завтра, через неделю? Какие события? Такие, как в чайной? Это была его последняя встреча с бывшим участковым, у которого он принимал дела. Семен знал, что тот уходит в отставку. ...Елистрат Евграфович, пожилой мужчина с темным обветренным лицом, на котором менее всего были заметны глубоко посаженные круглые глазки, зыркнул на Семена осторожно, будто пошел по тонкому льду. — Вот самое крупное событие в году: нализаться перед началом охоты. Могут и подраться. Ишь как! Ну ладно, тут, в райцентре, за порядком следить просто, могут и от 2 |
