Вокруг света 1964-12, страница 35

ли паклей. Это создавало впечатление, что лес стар, замшел и дремуч. Кроме того, пакля будет отлично гореть.

Все готово для съемки. Актеры поверх асбестовых прокладок надели свои игровые костюмы. Несколько пожарных мотопомп готовы затушить пожар после съемки. «Поджига-

ную бороду к обгоревшей настоящей бороде Иннокентия Смоктуновского, играющего начальника геологического отряда. Но Смоктуновского ждали еще большие испытания не здесь, а на съемках эпизода «вмерзания в реку», где он «играл» в ледяной воде Енисея, в шуге на плоту, под напором бешеного ветра,

тели» съемочной группы застыли с факелами в ожидании команды. Доносятся обрывки последних рапортов о готовности первого плана, второго и, наконец, фона. Короткая репетиция без огня. И вот из репродуктора прогремела команда: «Огонь!» Но вместе с вспышкой ослепительного пламени хлынул дождь, как будто туча, нависшая над нами, тоже ждала этой команды. Потоки дождевой воды обрушились на наш искусственный пожар, и огонь, зашипев, погас. Съемка сорвалась. Пропал день напряженного труда. И мы, насквозь пропитанные соляркой, вновь принялись развешивать паклю.

Команда «огонь» раздалась только на следующее утро. Пожар занялся дружный. Все трещит кругом. Температура поднимается так высоко, что лопаются защитные стекла нашей аппаратуры. Но съемка продолжается. Актеры бредут сквозь горящий лес. Спотыкаясь, они падают, на них загорается одежда. Урбанский «гибнет» под упавшим на него горящим деревом.

Съемка кончается.

Дежурный врач перевязывает обожженные руки Татьяны Самойловой. Гример добавляет искусствен

поднятого лопастями вертолета, с которого его снимали операторы.

Однако самым сложным эпизодом оказался не «огненный» и не «ледовый», а «лунный». Так мы назвали тот пейзаж, который должен был отразить отчаяние героев. Это сцена, где отряд геологов, не найдя алмазов, получает по рации приказ о возвращении на базу. Геологи в отчаянии, и окружающая их природа своей дикой, трагичной мрачностью должна подчеркнуть безнадежность их положения, их поисков. Как найти такой пейзаж?

Такое место оказалось на отшибе, и нашел я его совсем случайно. Это произошло у одного из перевалов, в стороне от нашей базы. Здесь притаилась группа останцов, напоминающих гигантские могильники. Сюда вела только звериная тропа. И не мудрено, что, пробираясь за перевал, я встретился лицом к лицу с медведем...

Вскоре на перевале появились самые выносливые из нашей группы. Они тащили на плечах тяжелую съемочную аппаратуру, палатки, ружья и небольшой запас воды и продуктов. Дело в том, что проблема питания нас не волновала. Вокруг в изобилии росли грибы и ягоды.

Труднее доставались кедровые орехи. За ними нужно было лазать на деревья. Но вскоре был открыт остроумный способ их добычи. Достаточно было хлопнуть в ладоши, и пролетавшая мимо кедровка выпускала из своего клюва шишку, полную спелых орехов.

Лагерь разбили на скалах. Стали готовиться к съемке. Притащили десяток высохших деревьев, срубленных на вершинах скал. Ветер и дождь долгие годы шлифовали высохшие деревья, и теперь, потеряв кору, они стали похожи на старую кость. Их установили «по кадру». Эти причудливые древесные скелеты еще больше подчеркивали унылость и фантастичность пейзажа. Для того чтобы установить деревья на скальном грунте, их комли завалили камнями. Сильный порыв ветра onpo-i кинул наши сооружения. Рухнувшие деревья, словно стеклянные, разбились на мелкие осколки. Пришлось подниматься за новыми деревьями и вновь их устанавливать.

Так мы жили и работали в этом забытом богом углу. И именно здесь, совершенно оторванные от внешнего мира, на высоте трех тысяч метров над уровнем моря, среди угрюмых скал, на резком ветру, здесь, где глоток воды был дороже куска хлеба, мы до конца поняли геологов. Да, наша жизнь шла по законам таежных геологических партий. Сколько раз в трудные минуты мы протягивали друг другу руку помощи, делились сокровенными мыслями, вместе мерзли, вместе недоедали, работали, не считая времени, скучали по дому...

Лунными вечерами в таежной глухоте звенела гитара Урбанского, и тогда мы особенно остро чувствовали, как далеко мы от обжитого мира.

А наутро снова съемка. Ворочали камни, ставили деревья, подкрашивали скалы, пересаживали мох — словом, делали свою повседневную, будничную работу.

Прошло время, и я спустился по знакомой медвежьей тропе для поисков новых мест съемок. Снова «газик» бежит по трудным дорогам, снова разворачиваю полустертую, исполосованную карандашом карту, снова перелистываю эскизы. Опять ищу натуру и мысленно населяю ее нашими героями.

Прошло совсем немного времени— герои вошли в этот пейзаж, а вместе с ними и пейзаж в фильм.

31