Вокруг света 1965-10, страница 67

окреп. — Разве это не кража? Разве наши головы чем-нибудь отличаются от наших сейфов?

— Вы, наверное, набожный человек? — перебил Дэвид.

— Да, но...

— Разве вы не помните заповеди «Не обмани»? Прятать свои мысли — значит говорить не то, что думаешь, лгать. Вы считаете, что невозможность солгать представляет угрозу для самого существования нашего общества, не так ли? Значит, мы живем ложью и держимся ложью? И все наше правосудие призвано защищать эту ложь? Но если я нарушил профессиональную тайну узнав мысли Руфу-са Китинга, то генерал, выдавший секретные планы Пентагона за пятьдесят тысяч долларов...

— Я протестую! — крикнул Китинг.

— Ваша честь! — повысил голос адвокат.

— Протест принят. Зашита, говорите по существу дела.

— Вот вы, ваша честь, подумали сейчас, что я могу узнать, о чем вы думаете. — Дэвиду казалось, что это говорит кто-то другой, и за этого другого он чувствовал гордость. — А ведь вы — совесть страны, ее неподкупные судьи.

— Защита! Я лишу вас слова.

— Кончаю, ваша честь. Я знаю, о чем вы сейчас думаете: как замять скандал, как не впутать в это дело сенатора Трумонда и Пентагон. Я даже знаю, о каком приговоре вы думаете.

— Мистер Росс, я настаиваю, чтобы вы замолчали. Я обвиняю вас в неуважении к суду!

Адвокат, наклонившись к Руфусу Китингу, о чем-то шептался с ним.

— Ваша честь, — сказал он, — ввиду странных обстоятельств этого дела обвинение просит отложить процесс.

— Просьба принимается, — сказал судья, и Дэвид услышал, как паническая карусель его мыслей начала замедлять вращение.

«Ну и ну, — подумал судья, — еще минута, и я бы рехнулся... Кто бы мог вообразить такое?»

ГЛАВА, В КОТОРОЙ ПРАВОСУДИЕ ОТВОРАЧИВАЕТСЯ ОТ ДЭВИДА

Дэвид возвращался на Лонг-Айленд. Возбуждение схватки, охватившее его вчера на процессе, прошло, и теперь его осаждали тревожные мысли. Он чувствовал вокруг себя какую-то зловещую пустоту, угрожающий вакуум и не знал, откуда ждать удара. Ужэ темнело. Он не спеша шел мимо аккуратных ссобняков и думал: куда бежать, куда скрыться от враждебной пустоты? Кто теперь набросится на него, с какой стороны? Человек, читающий мысли! Он видит вас насквозь! Ату его, господа! Сохраним безопасность своих мыслей. Отстоим наше святое право на ложь! Держи его, держи!

— Эй, приятель! — услышал он чей-то голос из стоящей возле тротуара машины. — Не найдется огонька?

— Пожалуйста, — машинально сказал Дэвид, доставая зажигалку и наклоняясь. В то же мгновенье он услышал взорвавшуюся в его сознании чужую мысль: «Сейчас. Правая рука у него в кармане».

Прежде чем Дэвид успел сообразить, что делает, он уже обернулся и резким ударом правой руки сбил стоящего сзади человека с ног. Он почувствовал, как под кулаком что-то хрустнуло.

Второй, выскочив из машины, бросился на Дэви

да. Дэвид ударил его ногой в лицо, и тот, падая, увлек его за собой. Тяжелый удар оглушил его, но он смутно почувствовал, как его вталкивают в машину.

«Вот и все», — вяло и безразлично подумал он. На мгновение он пришел в себя от тонкой, пронзительной боли. «Укол». Он быстро проваливался куда-то во мрак. Темнота все густела и густела вокруг, пока он перестал ощущать и ее.

Дэвид очнулся от ощущения невыносимой жажды. Язык, сухой и распухший, с трудом помещался во рту; когда он попытался облизнуть губы, ему показалось, что он провел напильником по наждачной бумаге. То, что он чувствовал, никак нельзя было назвать болью. Боль в какой-нибудь части тела только тогда воспринимается как боль, когда не болит все тело. Дэвид же весь состоял из боли, он был набит ею, как чучело опилками.

Мысль о том, чтобы повернуться на другой бок, согнуть руку или ногу, даже не возникала у него. Он не мог даже заставить себя открыть глаза. И снова забыться он тоже не мог. Он попытался было сообразить, где он, что с ним произошло, но вялые, спотыкающиеся мысли, словно дряхлые старики, присаживающиеся отдохнуть через каждые несколько шагов, никак не могли выстроиться в шеренгу умозаключений.

Дэвид не знал, сколько часов, дней или лет он провел в оцепенении ожидания. Но, наконец, он почувствовал, как жизнь возвращается в его тело.

Он смог открыть глаза. Слабая лампочка без рефлектора висела под самым потолком — жалкое пятно в полумраке. Дощатые стены без окон, никакой мебели. Дэвид лежал на полу. «Привезти за свой счет скромного человека за город и предоставить в его распоряжение целый сарай — да здравствует наш верный старый Стью!» — подумал Дэвид и даже обрадовался, что это получилось у него.

Огромным усилием воли Дэвид заставил себя встать на колени. Тошнота душащим ватным тампоном поднялась по пищеводу. Рвота обессилила его, и он снова упал. «Как они все заботятся о моем сне, — подумал он. — Ив Лас-Вегасе и теперь здесь. Эти ребятки сенатора — надежные «патриоты» с пистолетом в одной и со шприцем в другой руке. Как бы они все хотели, чтобы я крепко уснул, желательно даже вечным сном...»

Он прислонился к стене, опустил голову на колени. «Клер, бедняга... Семейный уют, чувство безопасности после ее пьяных поклонников в Лас-Вегасе... Хороший же он для нее муж, ничего не скажешь». Он поймал себя на том, что подумал о Клер как о своей жене. И тут почувствовал такую томящую нежность к ней, какую никогда не испытывал к Присилле. Присилла — как она вела бы себя теперь? Она возникала в его воображении то в кокетливом передничке на кухне, то со стаканом мартини в гостях, то даже в объятиях Тэ-да. Но увидеть ее в том мире, где он был с Клер, он просто не мог. Спать с Тэдом и говорить с Дэвидом о свадьбе — это она могла, это респектабельно, но удрать с ним, не захватив зубной щетки — фи, как в дурном фильме!.. Бежать нужно с зубной щеткой, с целым чемоданом зубных щеток и с чемоданом тэдов. В одном — зубные щетки, в другом ■— тэды.

Дэвид не заметил, как задремал и сполз на пол.

5 «Вокруг света» № 10

65