Вокруг света 1965-12, страница 4

j ветает, горы начинают синеть. Внизу, слева, угадывается ущелье. Оно еще наполнено ночной [тьмой, но постепенно воз-* дух становится прозрачнее и на снегу проявляются черные силуэты деревьев.

Прицеп нашего тягача — трейлер — похож на железнодорожную платформу. Под ним вертятся два десятка колес. Турбина сидит на трейлере дородная и важная, как царица. Она давит на корму КРАЗа всеми сорока тоннами, и нос дизеля подпрыгивает на выбоинах, словно катер на волне.

С непривычки тяжело ворочать руль. Длинный и широкий нос автомобиля все быстрее втискивается в шоссе. Встречные машины вежливо прижимаются к обочинам. Шоферы глядят нам вслед. Думают, наверно: силен зверь, но каково ему придется на перевалах?

Мысль о предстоящих опасностях почему-то не пугает, а веселит. Сила басовито реву-

нул, как щепка. Пришлось подложить три рельса. Инженер автотреста предупредил: «Смотрите, груз ценный».

От Кадыра до Козинска у нас сравнительно спокойный участок. Стрелка спидометра, покачавшись, касается цифры 40.

С высокого сиденья КРАЗа все встречные машины кажутся приземистыми, маленькими.

КРАЗ подминает под себя километры, сотрясает асфальт. Я ощущаю особое, понятное водителям чувство радостной приподнятости: оно приходит, когда ты словно сливаешься с машиной.

Кровь пульсирует в теле, тяжелая, как ртуть.

Лауринайтиса что-то не видно — отстал ночью. Ремонтируется, должно быть.

Горы возникают в утренней синеве — цепь за цепью, как декорации.

Дорога прямо уходит под гору. Она пересекает склоны и

Пятьдесят тонн металла вцепились мертвой хваткой в хвост тягача, тянут к обрыву.

«Вву-вву-вву», — ревет двигатель.

Медленно сползает буксующий КРАЗ.

— Ну, где ты там, Петюк? Песку больше, песку!

Только бы не заглох: пойдет юзом — не удержишь...

Песок не помогает.

— Цемент, цемент, Петюк! Ну, догадайся.

Бумажный мешок с цементом, лежащий на борту трейлера, это наше НЗ, наше спасение. Он надежно скрепляет колеса и дорогу.

— Цемент, Петюк! На тебя вся надежда...

Колеса получают опору. Увеличиваю обороты. КРАЗ перестает сползать и медленно лезет в гору. Двигатель уже не воет. Рычит. Это ласковое, рабочее рычание. Скрюченные кедры проплывают за обочинами.

ВИКТОР СМИРНОВ

щего мотора словно передалась мне.

— Ну как, Петюк?

Петюк заметно ожил. Слетело с него сонливое похмелье. Прислушивается к двигателю, следит, как тяжелый тягач отзывается на повороты руля. Чувствую, как в нем трепещет туго натянутая шоферская струнка.

— Машина что надо...

Лобовое стекло заклеено листом бумаги. На свету проступают буквы: «Грузам ударной стройки — зеленую улицу!»

В Кадыре, на железнодорожной станции, когда турбину опускали на трейлер, рельс, подложенный для упора, лоп-

Отрывок из повести «Поединок в горах».

исчезает в густой массе кедровника.

...Сменяя друг друга, мы работаем как заведенные.

На перевал Пыхтун дизель N^ взбирается с медлительностью черепахи. Склон слишком крут.

С неимоверным усилием КРАЗ несет в гору возложен- \1 ную на его плечи тяжесть. По- ¹ том движение замедляется. Здесь лед на асфальте.

Колеса, громыхая цепями, бешено вертятся на скользкой корочке, покрывшей тракт.

— Петюк, давай песочку!

Напарник выскакивает из кабины. Живее, живее, Петюк! Давление падает, показатель масла вот-вот даст нам «нуль» и двигатель остановится Тогда никакие цепи не спасут.

2