Вокруг света 1965-12, страница 6

г

трактом, движущееся темное пятнышко. Человек...

Храбрец или дурак? Что занесло его на эдакую верхотуру. где неосторожный шаг/ падение камня может вызвать движение снежных масс?

Человек быстро передвигается по уступу. Он бежит, оглядывается, словно спасается от кого-то. Охотник, должно быть. Если так, за него можно не беспокоиться. Дело знает.

Человек ловко взбирается на, гигантский каменный зуб. Словно красноярский «калошник», борющийся за первенство.

От кого же он бежит?

И тут догадка бьет в меня электрическим разрядом.

— Стоп, Петюк. Быстро. Дай руль.

Я мгновенно пересаживаюсь. Даю задний ход. Газую. Дергаю трейлер. Колеса пробуксовывают, а затем толкают платформу назад.

Стрельцов предупреждал: помни, Пономарь взял с собой динамитные патроны. Я рассмеялся в ответ. Но Пономарь знал, что делал.

Мысли мелькают с метеоритной быстротой.

— Там Пономарь, Петюк!

Назад. Мы еще можем выскочить из зоны лавин. КРАЗ с оглушительным воплем пятится назад.

Сквозь этот вопль двигателя доносится барабанный удар динамита. На склоне, там, где еще совсем недавно был Пономарь, появляется пышный снежный куст.

Он превращается в белое облако. Облако растет и приближается к нам. Двинулась гора.

Еще полсотни метров, и мы окажемся под защитой скалы.

Весь склон затягивается пеленой. Чувствую, как содрогается асфальт под колесами. Горы гудят.

Ветровое стекло, в котором только что лежала дорога, вдруг становится матово-белым. По кабине ударяет глухо и сильно, и тотчас становится темно. Кабина наклоняется. Кажется, мы летим куда-то в кромешной тьме.

— А, черт! — кричит Петюк. — Глуши дизель.

...Мы стоим. Не падаем. Кто-то словно толкает машину, жесть скрипит, подается, на руку падает холодная струйка снега.

Тьма полная. Едко пахнет перегаром. Хорошо, что вовремя успел заглушить двигатель.

Слышно, как тикают часы на руке у Петюка и шуршит, падая в кабину, снег.

— Вот так, — говорит Петюк.

Воздух становится теплым и влажным. Это пар от снега, стаявшего на горячем моторе, проникает к нам.

— Вот так, — повторяет Петюк. — Сделал нас Пономарь.

Я чувствую, как тело начинает противно и мелко дрожать. В тот момент, когда пошла лавина, я не успел испугаться.

Нас покрыло лавиной. Только самым краем лавины. Толща снега над нами не очень велика. . Метров пять, наверно. Но прорыться сквозь него мы не сможем — присыплет. Запасу воздуха хватит часа на два-три. За этот срок нас не успеют откопать.

Остается надеяться на чудо.

— Да зажги ты свет! — кричит Петюк.

Ему изменяет спокойствие.

Неужели конец? Конец всего? Нелепо. Глупо.

Нащупываю выключатель. Вспыхивает плафончик. Значит, аккумулятор в порядке. Свет падает сверху, и глаза у Петюка кажутся двумя темными провалами на белом лице.

Ощущение, что воздуха уже сейчас не хватает. Дергаю ручку двери. Может, свершится чудо? Может, дверь распахнется, я вывалюсь на холодный асфальт и увижу деревья, горы, захлебнусь жгучим морозным воздухом?..

Дверь словно приклепана к кабине.

Я не хочу умирать. Еще столько незавершенных дел. Я ничего не успел, ничего. Надо что-то делать, кричать, звать, барабанить в жесть.

Снег, прихлопнувший нас, поглощает удары. Мы сжаты снежной толщей.

Под кабиной шипит раскаленный коллектор, и воздух становится все тяжелее.

Говорят, в такие мгновения перед глазами человека проходит вся жизнь, все дурные и хорошие поступки. Ерунда — нет никаких воспоминаний.

Пономарь... Он оказался опаснее и коварнее, чем мы думали. Снег скроет следы пре

ступления. Обвал? Здесь бывают обвалы.

Может быть, Лауринайтис успел заметить Пономаря? Вряд ли.

— Сволочь ты, Петюк. Ты и твой Пономарь. Если б ты рассказал, Пономарь не смог бы выехать... Он никуда бы уже не выехал из Козинска. Ты трус, Петюк.

Кабина кряхтит под напором снега. Хорошо еще, что у КРАЗа она сколочена как следует, на совесть. Густо пахнет сожженной соляркой.

— Так мне и надо, — тихо гогорит Петюк.

В кабине становится холоднее.

— Может, и трус, — медленно говорит Петюк. — А насчет Жорки я хотел тебе написать. Виновен я без вины в его смерти. Но к чему теперь?

— Говори.

Я еще живу. И пока живу, хочу знать правду.

— Говори, ну!

— Дело-то вот как было... Пономарь с Березовским отправились в сорок шестую партию. Пономарь под видом как будто к геологам, а на самом деле покрышки повез, припрятать до поры. Жорка его и засек. Дело подсудное...

— Побыстрее давай.

— Куда спешить?

Двигатель перестал потрескивать: остыл. А воздух тяжелеет...

— Пономарь сколотил бражку — человека четыре. Костюков им машины новые давал, грузы получше. Да и приписывал. Он — им, а они — ему.

— Быстрее, Петюк...

Еще жив какой-то крохотный осколок надежды, может, я еще вырвусь туда, к людям.

— Дальше — больше. Покрышками стали торговать, запчастями. Здесь, за горами, как за стеной.

— Ну, а ты зачем! Ты ж и без того — классный водитель!..

— Я? На новой машине сначала купился. Думаю: дам деньги, черт с ним, зато ездить буду как бог. Хотелось наверху быть. Не из-за прибыли, ты поверь. Славы хотелось. Мол, первый водитель на тракте. Ну, а раз одной ногой ступил, другая сама тянет. Завлекся, как рыба в кошель.

4