Вокруг света 1966-04, страница 71

омилуйко слушает, барабаня пальцами по столу. Этот стук раздражает меня, сбивает с толку.

— Стоп, стоп, братец, — говорит Помилуй-ко строго-снисходительным голосом экзаменатора. — По-твоему, Анданов мог совершить такой бросок?

— Посмотрите расчет, товариш майор.

Если бы я не прожил в колодине семнадцать лет, то, пожалуй, не сумел бы сделать этого расчета. Вот они, цифры, на листке. В десять тридцать поезд вышел из Коробьяникова. В одиннадцать остановился в Лихом, а затем медленно пополз по однопутке, берегом озера, через тоннели и мосты. Он как бы описывал полукруг с центром в Колодине, и на этом могла быть основана затея преступника. Затея, которая свидетельствовала о незаурядном уме и изобретательности.

Лихое — Колодин, Коло-дин — Полунино. Вот он, маршрут. В Лихом преступник мог незаметно покинуть вагон и пересесть на мотоцикл. Тридцать пять километров отделяли его от Колодина. Та самая таежная тропка, по которой ехала Ленка. К двенадцати преступник на окраине Колодина. В двенадцать ноль семь происходит убийство. А затем стремительный бросок в Полунино на перехват поезда.

— Ну, а где он взял бы мотоцикл? — спрашивает По-милуйко, продолжая бараба* нить пальцами.

— Он мог использовать только чужую машину. Запрятать ее недалеко от станции. Перед убийством в Колодине были уведены два мотоцикла. Один из них найден близ Черемшанки, то есть по дороге из Колодина в Лихое.

— А приехав в Полунино, он втащил мотоцикл в вагон?

Я пожимаю плечами. У Помилуйко веселеют глаза.

— Теоретик ты, Паша. Я тоже в твои годы был теоретиком.

— Но бывают случаи, когда...

— Скажи, можно проехать эти тридцать пять километров по таежной тропе за пятьдесят минут?

— Не знаю.

Мне следовало бы сказать: «сомневаюсь». Ленка проскочила эту тропку за полтора часа. А она ездит классно.

— Допустим, что возможно. Но, значит, Анданов великолепный мотоциклист, да? Есть сведения об этом?

— Нет.

— Еще вопрос. У тебя этот Анданов просто демон какой-то. Разрабатывает тончайший план, идет на огромный риск... Ради чего? Он обеспеченный чело-

Окончание. Начало в № 1—3«

век, тихий, скромный. И вдруг! Взгляни на свою версию с точки зрения реальной жизни.

— Дело, по-видимому, не в деньгах. Мы не знаем, что было в дневнике.

При моей версии ограбление как причина убийства отпадает само собой. Может, сведение каких-то давних счетов? Но пути Анданова и Осеева не пересекались... Однако кто знает. Я вспоминаю комнату Анданова, фотографии в рамках. Я еще подумал — бывают люди, которых нельзя представить детьми. Они пришли в этот мир без молодости, без прошлого. Или боясь прошлого? Опять теории, лейтенант.

— Это скорее материал для романа, Павел.

Да, Помилуйко не любит «теоретиков». Дело, за которое он взялся, должно быть закрыто. А я предлагаю длинный и сомнительный путь.

— Посмотри, какую любопытную штуку я нашел.

Помилуйко достает из ящика стола старую, сделанную из медной гильзы зажигалку.

— Зажги.

Фитиль чадит и, наконец, вспыхивает. Я стряхиваю бензин с пальцев. «Адская машина» течет.

— В связи с делом о хищении ножа я еще раз осмотрел дом Шабашникова, — говорит Помилуйко. — Жаль, что вы с Комоловым не обратили внимания на зажигалку... Значит, перчатки были смочены бензином с небольшой примесью маета, да? Так вот, Шабашников заправляет свою зажи-

' алку из бутыли, которую взял у своего соседа Зуенко-ва. А в бутыли — горючее для мопеда, понял? В бензине разбавлено масло.

Помилуйко подбрасывает на ладони зажигалку.

— Вот и разгадка. Я так понимаю: Шабашников не хотел включать свет в доме и воспользовался своей старой зажигалкой. Горючее попало на перчатки. Тики-так.

Майор прав: на зажигалку стоило обратить внимание.

— Все-таки я попробую найти доказательства для своей версии, — говорю я. — Уверен, что это удастся.

— Упрям, упрям, — благодушно ворчит Помилуйко.

Останавливать меня он не хочет. Но и помощи от него не добиться. Что же я могу сделать сейчас?

Ожог, который Анданов пытался выдать за ушиб, пока еще не улика. Это скорее исходный пункт в той сложной умственной динамике, которую мы называем догадкой.

Должны найтись доказательства. Моя теория — соляной раствор, насыщенный предположениями и умозрительными расчетами. Нужна хотя бы тоненькая ниточка, чтобы раствор начал кристаллизоваться. Нужны реальные детали, которые сами собой, без принуждения, укладывались бы в версию.

Нет преступника, который не оставлял бы улик. Аксиома, известная каждому новичку. Прежде все

ВИКТОР СМИРНОВ

/МОТОЦИКЛИСТ

Приключенческая повесть

68