Вокруг света 1966-09, страница 7

ввинчивались в них, в муках лезли вверх, вцепившись зубами и ногтями в грань каждой пропасти. И гавань — вечный спор между коварной природой Кордильер и морем. Но в этом споре неизбежно выигрывал человек: холмы и пышность моря давали городу облик и законченность, не казарменную, но по-весеннему несравненную, многокрасочную и многозвучную. Дома пестрели: на одной стене уживались амарант и желтизна, кармин и кобальт, зелень и пурпур. Так Вальпараисо исполнял свое назначение — как истинный порт, как выброшенный на сушу, но живой огромный корабль вместе с меньшими кораблями и их флагами на ветру. И был он к лицу ветру Великого океана, этот город флагов.

СЛУЧАЙНОЕ. Я долго жил среди этих источающих аромат холмов. Это сочные холмы, и жизнь на них бесконечно возрождается в неизведанных улиточных лабиринтах и трубоподобных извивах. Каждую минуту в этих спиралях перед тобой возникает оранжевая карусель, монах, идущий с горы, босоногая девочка, залезшая с головой в свой арбуз, стайка матросов и девушек, прилавок из давно проржавевшего железа, миниатюрный цирк, под шатром которого едва умещаются усы укротителя, лестница, ведущая в облака, семь ослов, везущих воду, пожарная машина, возвращающаяся с пожара, витрина, где рядом стоят бутылки с живой и мертвой водой.

ИМЕНА. У этих холмов свои, глубоко укоренившиеся имена. Путешествие от имени к имени бесконечно, так как путешествие по Вальпараисо не кончается на земле и не заканчивается в слове. Серро Алегре, Серро Марипо-са, Серро Поланко, Серро дель Оспиталь, де ла Месилья, де ла Ринконада, де ла Лобериа, де лас Харсиас, де лас Альфарерас, де лос Чапарро, де ла Калауала, дель Литре, дель Молино, дель Альмендраль, де лос Пекенес, де лос Черканес, де Асеведо, дель Пахональ, дель Пресидио, де лас Соррас, де Донья Эльвира, де Сан Эстебан, де Асторга, де ла Эсмеральда, дель Альмендро, де Родригес, де ла Артилериа, де лос Лечерос, де ла Консепсьон, дель Сементерио, дель Кардо-наль, дель Арболь Копадо, дель Оспиталь Инглес, де ла Пальма, де ла Рейна Викториа, де Кар-вальо, де Сан Хуан де Диас, де

Покуро, де ла Калета, де ла Каб-ритериа, де Вискайа, де Дон Элиас, дель Кабо, дель лас Каньа, дель Аталайа, де ла Пар-расиа, дель Мембрильо, дель Буэй, де ла Флорида. На этом холме стоит мой дом.

Я не мог побывать в столь многих местах. Для этого нужно ка-кое-нибудь неведомое чудовище, какой-нибудь осьминог; вот он бы мог охватить их все. Меня пленяет в Вальпараисо его неизмеримость, его доверительно раскрытая неизмеримость, но объять его я не в силах, объять его пестрые плоды и только брошенные

семена, его вершины и его зияющие пропасти.

И я доверяюсь его колоколам, его волнам, его именам.

Прежде всего именам, ибо в них смысл и усмешка, воздух и масло, история и песня,— в их слогах течет кровь.

ЧЕЛОВЕК СО СКРИПКОЙ. Я жил

несколько недель на узкой улочке напротив дома дона Сойло Эскобара. Наши балконы почти касались друг друга. По утрам дон Сойло выходил на балкон v начинал зарядку анахорета обнажая при этом арфу своих ребер.