Вокруг света 1966-09, страница 6

Фото СЕРДЖИО ЛАРЕИНА

ПАБЛО НЕРУДА

был рожден Вальпараисо, пылающий и шумный, похотливый и пенистый.

КОРАБЛИ. Из гавани уплывали за добычей тяжелые парусные китобои. Другие уходили к золотой земле Калифорнии. Третьи прибывали из-за семи морей, чтобы увезти от чилийских берегов селитру, которая, как пыль разрушенных статуй, скрыта под сухими пластами земли.

И были великие приключения.

Вальпараисо сияет сквозь ночь мира. Корабли со всех горизонтов, корабли ко всем полюсам. Нарядные суда, как недоверчивые голуби, благоухающие барки, истомившиеся фрегаты, которых слишком долго не выпускал мыс Горн... Дикие, безумные времена, когда океаны соединялись лишь столь далеким Патагонским проливом. Времена, когда Вальпараисо щедро оплачивал матросов, которые плевали на деньги и все же любили их.

ПЛОДЫ. На одном корабле привезли концертный рояль, на другом прибыла Флора Тристан, перуанская бабка Гогена, на каком-то еще, на «Вагере», кажется, приплыл Робинзон Крузо, тот самый, которого взяли на борт на Хуан-Фернандесе... Остальные корабли завозили ананасы и кофе, перец с Суматры, бананы из Гуая-киля, жасминовый чай из Ассама, анис из Испании... Далекая бухта — проржавевшая подкова кентавра — наполнялась капризными запахами: то обдаст тебя сластью корицы на одной улице, то белой стрелой пронзит твою душу аромат чиримойи на другой, то вдруг из переулка накинется на тебя запах гниющих водорослей со всего Чилийского моря.

И тогда начинает Вальпараисо светиться и всасывать в себя темное золото; он превращается в лимонное дерево, растущее прямо из моря, обретая крону, обретая прохладу и тень, обретая блеск плода.

ХОЛМЫ. Вершины Вальпараисо решили стряхнуть с себя людей, сбросить дома, сгрудив их, как золотые наперстки, в ущельях, среди красных склонов и челове-кобоязненной дикой зелени. Но дома и люди крепко прижимались к вершинам, вбивались,

ВАЛ Ь11АРАИОО