Вокруг света 1966-11, страница 49

ш

к Ш,

У

иМЯВж . 7 •

LAMPED

?*" • I £

семейный стол, супруга рядом, две дочурки. Старшая — «взрослая» первоклашка, вторая — совсем еще «детский сад». И теща во главе стола. Приятно. Все-таки общаешься с семчей. Да и накормят, что греха таить, получше, чем в столовой. Вот если бы еще не телефон, работающий без обеда.

— Да. Я. Обедаю. Ну, говори, говори, слушаю...

Допил остывший чай, поставил чашку.

— Спасибо. Я пошел.

— Ты как сегодня, Витя? Снова допоздна?

— Не знаю. В пять совещание в управлении.

— А-а... Ну, ладно.

Ну вот, опять это чувство вины, щемящее и неясное. И вроде бы не виноват ни в чем, а что-то тянет... Что? Володя Тест пытался сформулировать однажды.

Перед отъездом в Усть-Илим бродили по Братской плотине. Смотрели на море, на Ангару, на Братск, разметавшийся по тайге. Вспоминали отгремевшие здесь восемь лет. Володька говорил о женах:

— Дали мне орден за Братскую ГЭС. И вот я думаю: будь моя воля, я бы не нам, я бы женам нашим давал ордена. Вот честное слово, если бы было можно, я бы этот орден Шуре своей отдал. Понимаешь, молодые красивые женщины, образованные, со всеми современными запросами и вкусами, с огромной тягой к культуре, к музыке, театру, со всеми парфюмерно-косметическими слабостями и с вечной тоской по нормальному быту таскаются за нами и детей таскают — и не ноют, не хнычут, не жалуются. Вот сейчас в Братске только-только налаживается нормальная

жизнь, тут бы им и вздохнуть. А мы с тобой снова в глушь, в Усть-Илим. И снова они за нами...

— Думаешь, от великой любви?

— Думаю... что они уже на многое сллотрят нашими глазами. Ну просто невозможно, понимаешь, стоя вот здесь и видя все это, невозможно мыслить арбатскими категориями. Масштабы не те.

Масштабы, категории... Такая арбатская категория, как, например, театр Вахтангова, прекрасно уложилась бы в сибирские масштабы. Домой-то все же не мешало бы пораньше приходить. Да в общем он и старается. Вот как-то на днях очень рано пришел. Да еще и гостя привел с собой. Приехала комиссия стройбанков федерации, один из членов — однокашник. Саратовский строительный кончали вместе.

...Гость закурил, пригладил во* лосы на пробивающейся лысине.

— Ну, как... Я в общем-то устроился, не жалуюсь. Живу в Саратове. Работаю в Стройбанке. Жена, квартира, теща — все, как водится. Рассказывать особо нечего. Ты лучше про себя давай.

— Да что... Мне тоже вроде нечего. Попал на Братскую, отгрохал восемь лет. Потом сюда...

...Приехали зимой, в начале шестьдесят пятого. И поначалу растерялись. Нет, опыта у них хватало и тогда. Всю Братскую прошли — с фундамента до пуска агрегатов, и производство знали дай бог каждому. Только здесь все было иначе. Вернее, не было ничего. Все нужно было начинать с нуля. И главное, нужно было сразу же найти себя в совершенно новых обстоятельствах — не в чисто производственных, а в производственно-бытовых.

...Случалось, не хватало хлеба— не успевали подвезти, бураны заносили зимник. Сидели, как в войну, с карандашом, расписывали хлеб по едокам — хоть понемногу, но на всех.

...Сибиряки из местных деревень хоть встретили неплохо, но поначалу и косились: попадались среди строителей нечистые на руку, «паршивые овцы». У старожилов в их охотничьих зимовьях, как в добром доме, было все: и спички, и дрова, и керосин, и соль с мукой, и топоры, и пилы, и патроны. А тут как иной побывает в зимовье, там