Вокруг света 1967-08, страница 18

Ничего нет красивее рыбы, только что вытащенной из моря. О совершенствах ее формы пусть вам расскажут строители корабельных корпусов, я же говорю о цвете. Вы ее увидите погасшей, оловянно-тусклой. Но пока она еще в неводе, пока она еще мечется, и прыгает, и влажно шуршит чешуей, она — серебрис-то-голубая, палевая, сиреневая, жемчужная, золотисто-зеленая, и все это одновременно, и каждую секунду она меняет свои цвета.

Когда выходишь из залива и поворачиваешь к Нордкапу, самой северной точке материка Европы, тут-то на тебя и набрасывается штормовой ветер. Волна Гольфстрима гулко бьет в скулу траулера и взлетает над полубаком, брызги секут тебе лицо и стекают ручьями по зюйдвестке за воротник рокана. И колокол тогда звенит сам по себе. Это не предупреждение — ведь топовый огонь все равно различим, если нет тумана, и так как это самый высокий огонь на судне, он первым появится из-за горизонта, раньше, чем долетит какой бы то ни было звук. Но колокол — это все-таки голос корабля, заглушающий стоны шпангоутов на крутой волне; его латунным позеленевшим языком крохотный траулер жалуется на свою боль и одиночество, а когда волнение достигает наибольшей силы, колокол горланит тревожно и яростно.

Чаще всего его подвязывают, чтоб не мешал спать сменившимся с вахты, тогда он стихает и все же не умолкает совсем, звон потихоньку живет в его металле и слышен, если подойти поближе. Должен же и корабль иметь свой собственный голос, да и скучно бы стало, если бы он умолк.

Если бы не Гольфстрим — вероятно, не было бы смысла так упорно обживать эти сопки. Но, пригоняя и пригоняя сюда теплые воды, Гольфстрим держит открытыми эти ворота в океан, и даже когда мороз сковывает землю так, что лом от нее отскакивает, как от гранита, море остается нескованным. В самые же сильные морозы Гольфстрим начинает парить и обволакивает гавань и рейд туманом такой густоты, что можно вытянуть руку и не увидеть на ней пальцев. В такие дни суда без локаторов не могут выйти из порта, реже ходят катера через залив, но никто на это особенно не сетует — в такой холод и туман согревает.