Вокруг света 1967-09, страница 10

зеляж самолета были покрыты тысячами приветственных надписей.

Маршруты подобных перелетов превратились со временем в проверенные пассажирские трассы. Они стали обычными, как поездка в поезде. Регулярными рейсами летают самолеты через Атлантику и через полюс, по путям, пройденным советскими пионерами дальних перелетов.

...Несколько лет назад в Рангуне, столице Бирмы, все советские люди, кто жил там, собрались ночью на аэродроме.

Один за другим на посадочную полосу опустились два самолета. Они не спеша, солидно подрулили к зданию аэропорта.

Сто пассажиров сошли с самолетов, быстро перемешались с встречавшими и все вместе прошли в зал. У пассажиров этих самолетов был час или два времени, и они не хотели отдыхать: «На следующем отрезке пути выспимся. Вы лучше расскажите, как тут живете...»

Это в Антарктиду летела смена зимовщиков. Летела по маршруту Москва — Мирный, через полземли.

Первый межконтинентальный перелет в Антарктиду проходил как обычный рейсовый полет. И, читая в газетах, слушая по радио краткие сообщения с борта: «Все в порядке, полет проходит благополучно», — просто трудно было себе представить, что наши летчики впервые пересекают планету через все ее пояса.

Два рейсовых самолета ИЛ-18 и АН-12 — сверх комплекта на них дополнительные баки с горючим, а самолет АН-12 оборудован для дальнейшей работы в Антарктике как «летающая обсерватория». Два экипажа, многие из членов которых летали уже не только на Дальнем Севере, но и в Антарктике. Все продумано, все подготовлено, все нацелено на то, чтобы перелет прошел по задуманному плану.

И потому что пилоты, ведущие машины над континентами и морями к южному материку, как бы концентрировали в себе разум и волю, энергию и уменье всех их коллег и предшественников, именно потому беспримерный перелет 1961 года Москва — Антарктида оказался таким обычным...

УМЕНЬЕ

У полярной авиации много дел, и с каждым годом становится все больше. Одно из них — помогать науке.

Два ЛИ-2 с небольшим интервалом стартовали с заснеженного полярного аэродрома и, подобрав лыжи, не теряя друг друга из виду, взяли курс на северо-восток.

Шли на шестьсот, визуально, ниже облачности. Вскоре смутно белевший ровной пеленой лед запестрел бесконечными грядами торосов, трещинами и зеркалами разводьев.

Когда штурманы обоих самолетов, сверившись с береговыми пеленгаторами, подтвердили, что вышли в означенный квадрат, машины развернулись и разошлись по заранее намеченным «углам».

Начался поиск. С первого же взгляда стало понятно — квадрат занозистый, трудно будет среди таких торосов отыскать площадку, подходящую для посадки. Но что поделаешь, если ученым во что бы

то ни стало нужно установить £вою ДАРМС — дрейфующую автоматическую радиометеостанцию — именно здесь. Два десятка автоматов уже дрейфовали по океану, передавая на материк ценную информацию. Не сомневался никто, что и на этот раз будут «высажены» на лед еще одна, а может, две новые радиовехи, после чего можно будет спокойно разъехаться по домам...

Летчики примеривались к вроде бы подходящей льдине и на бреющем утюжили ее. Через час Юлий Ефимович Векслер доложил по рации командиру другого ЛИ-2 о том, что у него на примете есть льдина метров на девятьсот.

— А у меня, — ответил Иван Кириллович Коло-миец, — тысячи «а полторы.

— Иду к тебе, — последовал ответ.

«Мы вместе осмотрели льдину, — рассказывал потом Векслер. — Подозрений она не вызвала ни у кого. Гидрологи после совещания тоже дали «добро».

Сбросили дымовые шашки. Коломиец сообщил, что пойдет на посадку, Векслер стал пристраивать свой самолет ему в хвост.

В задачу Векслера теперь входило наблюдение за цветом следа, оставляемого лыжами уже скользящего по льду самолета, чтобы в случае, если след будет темным, успеть предупредить об этом Коломийца. Тогда тот, не замедляя бега, переведет свою машину на взлетный режим и успеет покинуть подозрительную льдину.

Самолет Коломийца постепенно терял скорость, след был белым, Векслер прошел над ним и на некоторое время потерял из виду машину товарища. Когда же, удивленный молчанием Коломийца, Векслер сделал разворот, то увидел: самолет приник ко льду носом. Было видно, как выскакивают через астролюк люди. Он пересчитал их. Сделал еще заход, отлегло от сердца — теперь на льдине были все. Коломиец покинул самолет последним.

Надо садиться на ту же льдину.

Снова и снова проходил Векслер над льдиной, еще тщательнее осматривая ее, взвешивая все «против» и «за». После одного из заходов, развернувшись, он увидел, что на том месте, где только что стоял самолет, чернела полынья. Ох и тоскливо же было смотреть на столпившуюся у края полыньи горстку людей...

Наконец, нашли местечко, где проступавшие сквозь снег надолбы указывали, что лед здесь достаточно толст. Оставалось только сесть так, чтобы не поломать о них лыжи.

Узкая была посадочная полоса и короткая. Но не зря полярных летчиков учат садиться в след приземлившегося ранее самолета. Векслер удачно посадил машину и взлетел, увозя экипаж затонувшего самолета.

На разборе летного происшествия кто-то из членов комиссии спросил Векслера: не разумнее ли было вернуться на базу и вызвать для спасения людей вертолет?

— Нет, — ответил Векслер. — Ждать было нельзя. Вертолета поблизости не было. Через пять часов после нашего возвращения началась ожидаемая пурга. Лишь через два дня мы смогли вылететь и на том месте, где утонул самолет, льдины не нашли. Под нами чернела чистая вода...

7