Вокруг света 1967-11, страница 17

утомимый Амундсен пытался это проделать, и неудачно.

Короткое совещание. Шмидт предлагает сменить лопасти (благо есть запасные) в море. Он садится за расчеты: сколько груза нужно перенести на нос, чтобы поднялась корма, а все остальные, включая научных работников, брошены на аврал. В две смены перетаскиваем уголь, продовольствие. Триста тонн — из трюмов в трюмы, с кормы на нос. Спускаем с кормы леса, подвешиваем над льдинами. Лед напирает, ломает леса, его отталкивают баграми; полуторатонные лопасти на утлых подвесных люльках спускают к винту, крепят. Снова на спинах перетаскиваем триста тонн — и корабль продолжает борьбу...

...Этого удара мы не ждали. Да такого и не было зафиксировано еще пока в судовых журналах ни одного полярного корабля!

Но он настиг нас; корабль встряхнуло, и машины вдруг заработали в неестественно быстром темпе. Штурман Марков, повиснув над водой, вгляделся в бирюзовую муть — темные плавники винта не проглядывали сквозь нее.

Да, такого еще не было... лед сорвал винт!..

Несколько дней мы блуждаем по воле течений. Нас несет к востоку, потом поворачивает на запад, на север, опять на восток. Связываемся по радио с траулером «Уссуриец», что плавает там, на заветной границе океанов, за чертой наших мечтаний, в свободной воде Чукотского моря.

Суденышко мужественно обещает ждать нас у кромки льдов. Капитан его за последующие несколько дней совершит чудеса, пробираясь между гибельными для утлого судна горами льда к нам навстречу. Но нас снова несет на запад. Мы вертимся у самого пролива, и Воронин не выдерживает...

Он ставит паруса, или, точнее, как он выражается, «портянки» — куски брезента, которыми в трюмах прикрывают уголь. Все, чем можно поймать ветер, пускается в ход. И мы движемся. Движемся! Со скоростью в полторы мили, но идем туда, куда нужно.

«Есть еще порох в пороховницах», — мрачно, но убежденно замечает Воронин.

«Сибиряков» похож на пиратский корабль. Воронин с ненавистью поглядывает на «портянки». Но мы движемся — и пересекаем долгожданную черту. За нами Берингов пролив — Северный морской путь пройден, и, словно убедившись в бесплодности своих атак, льды тоже оставили нас. Навстречу спешит «Уссуриец». Поход окончен.

Северный морской путь пройден за одно лето. Найден ключ к гигантским кладовым советского Севера.

...С дрейфующей близ Северного полюса льдины снимали станцию «СП-3». Снимали поспешно, так как льдину расколола большая трещина, которая то сходилась, то расходилась — «дышала». И вдруг, когда летчики уже прогревали моторы, случилась непредвиденная задержка. Выяснилось, что геофизик станции улететь не может. Он опустил в лунку приборы для регистрации потока космических лучей и оставил их в ней на несколько дней. Стал вытягивать и обнаружил, что тросики, на которых висели приборы (самый нижний на глубине метра от поверхности), вмерзли в лед. Геофизик стал пешней

вырубать злосчастные тросы. Ничего не получается. А летчики нервничают — каждая минута пребывания на льдине грозит опасностью.

Геофизик упрямо заявил, что приборы не оставит, от отчаяния он чуть не плакал.

Тогда Трешников, начальник «СП-3», сбросив куртку, свитер, потом и нижнюю рубашку, подошел к лунке.

— Ты что, с ума сошел? — закричал Михаил Васильевич Водопьянов (он был в экспедиции пилотом-консультантом).

Трешников объяснил, что ничего не остается делать, как перекусить тросики приборов кусачками. Михаил Васильевич ухватил Трешникова сзади за ремень брюк, тот нырнул в лунку, перекусил кусачками поочередно тросики и вытащил один за другим освобожденные приборы...

Алексей Федорович Трешников, Герой Социалистического Труда, доктор географических наук, руководитель Второй советской антарктической экспедиции и многих других походов советских исследователей к обоим полюсам планеты.

Тридцать лет (если считать и студенческую практику) работает Трешников в одном и том же учреждении — ордена Ленина Арктическом и Антарктическом научно-исследовательском институте. Сейчас он директор этого необычного института, лаборатории которого раскинулись на огромной территории и порой отделены друг от друга пятнадцатью тысячами километров.

О работах ученых-полярников он и рассказывает нам.

арктика на фонтанке

Арктика остается Арктикой даже в наши дни, и здесь от человека требуется максимум сил, чтобы выполнить работу — для других широт, может быть, и несложную, которую ему положено сделать.

...В Арктике не нужно искать приключений, они сами вас найдут, без вашей помощи... Что отличает подвиг от авантюры? Целесообразность, нужность, полезность. Арктика достаточно могуча, чтобы сделать героя из каждого достойного.

Участники дрейфа на «СП-3» узнали, что идет подготовка к первой советской экспедиции в Антарктиду, и трудно представить, но это факт: люди, прожившие и проработавшие в тяжелейших условиях почти год на льдине, еще с льдины не снятые, попросили, чтобы их послали к другому полюсу, в Антарктиду! Они не были искателями приключений, но они были настоящими исследователями. И от совместных усилий тысяч таких, как они, Арктика стала иной, иным стало и место человека в ней.

Вместо шести полярных станций, что были в дореволюционной России, со штатом из нескольких человек, из которых в лучшем случае один имел специальное образование, сейчас на побережье и островах около ста постоянных станций, где работают специалисты всех профилей, обеспеченные самым совершенным оборудованием, вплоть до метеорологических ракет и вычислительной техники.

Каждый год в Центральном Арктическом бассейне дрейфуют две очередные станции «Северный полюс». Пятнадцать «СП» дрейфовали в общей сложности свыше десяти тысяч героических дней и ночей.

15