Вокруг света 1968-01, страница 38

— Кто занялся этим делом?

— Гонес из пятнадцатого округа.

— Позвоните в судебную полицию — ладно? — и скажите, что я отправился на место...

Минуту или две спустя Лекёр смог добавить еще один крестик к тем шести, что уже были в колонке. Кто-то выбил ^ стекло в стойке на проспекте Йены, в каких-нибудь ста пятидесяти метрах от Триумфальной арки.

— Среди осколков стекла они нашли носовой платок в пятнах крови. Детский платок.

— На нем есть какие-нибудь инициалы?

— Нет. Это обычный платок в голубую клетку, довольно грязный. Парень, должно быть, заматывал им кулак, когда бил стекло.

В коридоре послышались шаги. Это шла принимать дежурство дневная смена. Они были такие чистые, свежевыбритые, румяные от холодного ветра.

— Счастливого рождества!

Сомме закрыл жестянку, в которой приносил бутерброды. Мамбре выколотил трубку. И только Лекёр остался сидеть на своем месте — для него смены не было.

— Алло! Да, ^ еще здесь. Дежурю за Потье, он уехал к семье в Нормандию... Да. Я хочу знать об этом деле все... В деталях... Жанвье ушел, но я передам это в судебную полицию. Инвалид, вы сказали?.. Какой инвалид?

На этой работе надо было быть очень терпеливым, потому что людям свойственно объяснять обстоятельства дела так, будто остальные тоже видели все своими глазами.

— Низкое здание позади, верно... Значит, не на улице Миша?.. Я знаю. Маленький домик, палисадник огорожен заборчиком... Только я не знал, что он инвалид... Правильно... Он не слишком много спит... Видел мальчишку, который карабкался по водосточной трубе?.. Какого возраста? Он не разглядел?.. Конечно, нет — в темноте... С чего же он тогда взял, что это был мальчик?.. Послушайте, позвоните-ка мне попозже, ладно?.. О, вы сменяетесь... А кто будет вместо вас?.. Жюль?.. Ладно. Ну, так попросите его, чтобы он держал меня в курсе...

— Что происходит? — спросил Годэн, заступивший на дежурство вместо Сомме.

— Старуху убили. По улице Лекурб.

— Кто?

— Там напротив живет инвалид,

который говорит, что видел како-го-то мальчонку, когда тот лез вверх по водосточной трубе.

— Ты хочешь сказать, что это мальчишка прикончил старуху?

—- Мы еще не знаем...

Нйкого это особенно не интересовало. В конце концов для этих людей убийства были привычной повседневностью, рутиной.

Лекёр задумчиво глядел на свои семь крестиков. Затем со вздохом поднялся со стула и постоял, пристально рассматривая огромный план города на стене.

— Освежаешь в памяти Париж?

— Думаю, что знаю его уже достаточно хорошо. Мне кое-что пришло в голову. Тут какой-то чудак шатается по улицам и вышибает стекла у наших телефонных стоек. Семь за последние полтора часа. И двигается он не по прямой, а все зигзагами — сначала сюда, потом туда...

— Может быть, он не знает Парижа?

— Или знает его слишком хорошо! Он ни разу не появился вблизи полицейского участка. Если бы он шел по прямой, то уж наверняка бы миновал два или три. Стороной он обошел и все главные перекрестки, где была вероятность встретить постового.

— Похоже, тебя это чертовски заинтересовало!

— Меня это пугает!

— А что такое?

Странно было видеть на лице Лекёра, который славился своим спокойствием, тревожное выражение.

— Алло! Жавель?.. Это Жюль?.. Лекёр говорит... Послушай, Жюль. Позади многоквартирного дома на улице Миша есть домик, где живет этот самый инвалид... Так вот, с одной стороны там стоит жилой дом — такое здание из красного кирпича, на первом этаже там еще лавка бакалейщика. Знаешь, да? Хорошо... Ничего там не случилось? Я не могу объяснить, почему, но мне думается, тебе следовало бы туда наведаться...

Внезапно ему стало жарко. Он ткнул в пепельницу наполовину недокуренную сигарету.

— Алло! Терн?.. Не было ли в вашем районе каких-либо происшествий? Ничего? Только пьяные?.. А мотоциклетный патруль на объезде?.. Выезжают?.. Скажите им, чтобы не пропустили мальчика, усталого с виду и, по всей вероятности, с окровавленной правой рукой... Потерялся? Да не совсем... Я не могу сейчас объяснить...

Зажглось еще несколько лампочек. Сообщили о новых происшествиях, в том числе о столкновении легкового автомобиля с автобусом на улице Клинанкур, а потом на линии снова появилась набережная Жавель.

На этот раз к телефону подошел не Жюль, а Гонес, детектив, который уже побывал на месте преступления. Он принял переданное Лекёром предложение проверить, не произошло ли что-нибудь в том, другом доме на улице Васко да Гамы и пошел разузнать.

— Это ты, Лекёр? — В голосе его слышна была какая-то странная нотка — не то раздражение, не то подозрительность. — Послушай-ка... Что заставило тебя вспомнить об этом доме? Ты знаешь старуху, мадам Файе? .

— Я никогда ее не видел, но знаю про нее все.

То, что случилось в это рождественское утро, Андрэ Лекёр предвидел и, возможно, боялся этого вот уже больше десяти лет. Каждый раз, глядя на огромный план Парижа с его лампочками, он говорил себе: «Это только вопрос времени. Рано или поздно это случится с кем-нибудь из тех, кого я знаю...»

— Ты видел консьержку? — спросил Лекёр. Он представил себе изумление на лице детектива на том конце провода, когда добавил: — Мальчик дома?

— О... так, значит, ты и его тоже знаешь? — невнятно пробормотал Гонес.

— Он мой племянник. Разве тебе не сказали, что его фамилия Лекёр?

— Да, но...

— Ладно, это все пустое. Расскажи, что там случилось.

— Мальчика там нет.

— А что его отец?

— Он возвратился домой немного позже семи.

— Как обычно. Он тоже работает по ночам.

— Консьержка слышала, как он поднялся к себе в квартиру — она расположена на третьем этаже с задней стороны дома.

— Я знаю...

— Минуту или две спустя он скатился по лестнице сам не свой. Как она выразилась, он ровно бы спятил.

— Исчез мальчик?

— Да. Отец хотел знать, не видела ли она, как он выходил из дому. Она не видела. Затем он спросил, не приносили ли какую-нибудь телеграмму.

— Телеграмма была?

36