Вокруг света 1968-03, страница 81
к осг С^нчьс - Cvi^fd. W4 судить, как лучше перекрасить фасады, подновить черепицу на крышах, отремонтировать водопровод и электричество. С первых чисел июня кабачок на пляже оживал. Здесь была дачная биржа, здесь играли в кости и карты, опрокидывали стакан-другой терпкого местного вина. Пепе никогда не пропускал этих пирушек, но однажды вечером он не пришел. Отсутствие Пепе было очень заметно. Без него было меньше смеха и меньше серьезности. Рядом с ним каждый испытывал особенное удовольствие от мысли, что сам он в здравом уме и твердой памяти — простые люди от этого проникались к себе уважением. Любая глупая шутка над Пепе (правда, почти всегда они были беззлобными) вызывала всеобщее веселье, и такое же веселье вызывала любая фраза Пепе, любая из его безобидных глупостей. Только что кончилась очередная партия. Водитель автобуса Хулиан попросил, чтобы ему дали отыграться. Публика вокруг стола молча курила, наблюдая за игрой. — Странно, что Пепе нет, — сказал Хулиан. Каждый из них, оборачиваясь и обшаривая глазами комнату, думал: «Этого не может быть». Сколько разговоров было в тот вечер о наступающем лете! Вдруг водопроводчик Серафин залился хохотом. — С Пепе можно сыграть хорошую шутку, — сказал он. Веселая компания потягивала вино, а Серафин говорил: — Что, если внушить Пепе, что в этом году будет праздник прощания с весной? Если сказать ему, что все пойдут на южную дорогу прощаться с ней? Если уверить его, что весну встречают иногда на ее пути к морю и что она — прекрасная девушка, которая открывается только детям и таким же, как она сама, простакам и делает всем подарки? — Весной буду я, — сказал, чтобы умаслить компанию, отыгравшийся Хулиан. Кабачок ответил ему взрывом лохота. Пепе-дурак поверил. Пепе-дурак верил всему, что ему говорили. Сколько раз доводилось ему брести и из одного конца селения в другой, сгибаясь под тяжестью никому не нужной ноши! Как клоун, как один из этих умнейших «дураков» цирка, Пепе, бывало, по целым дням таскал большую корзину, полную камней, от селения к пляжу и от пляжа к селению — до тех пор, пока какая-нибудь добрая душа, сжалившись над ним, не снимала с него чар злой шутки, назвавшись получателем карзины и дав Пепе на стаканчик. Пепе поверил. Они сказали, что зайдут за ним в тот вечер, когда весна уступит свое место лету и отправится к морю. Опаздывать нельзя: когда церковные часы пробьют двенадцать, нужно быть у начала южной дороги, откуда весна выйдет в путь, чтобы закончить его на морском дне, где она заснет до марта будущего года. Ночь была тихой и безлунной. Бесконечно далекие звезды купались в своем сиянии. Водопроводчик Серафин, Марсиаль из правления Общества взаимопомощи, хозяин кабачка Габриэль и еще шестеро или семеро собрались вместе. Все, в том числе и Пепе, уже поддали немного, но на всякий случай захватили с собой почти полный бурдюк. — Ты, значит, понял? — втолковывали они дураку. — Проси у нее что хочешь. Если увидишь... — И не забудь встать перед ней на колени, — напомнил Габриэль. — И сказать ей «ваше превосходительство», — добавил Марсиаль. Они чуть не лопнули со смеху, но Пепе верил — и ждал, чтобы его кротким глазам поскорее явилось долгожданное чудо. Южная дорога начиналась у дремучего леса. Здесь царил мрак, и толстые стволы высоких деревьев казались колоннами строящегося храма. Они сели, и из бурдюка весело побежало вино. Пил и Пепе, задумчивый, ушедший в себя. Наконец Серафин потребовал тишины и внимания. Все встали. Медленно и торжественно прокатился в неподвижном воздухе первый из двенадцати ударов церковных часов. — Внимание, — негромко сказал Серафин, — откройте глаза пошире! Все сделали вид, что напряженно вглядываются в темноту и Пепе-дурак широко открыл свои темные с поволокой глаза. Между деревьями появилась тень, и Пепе увидел ее первым. — Вон она! — воскликнул он. Остальные прикинулись, будто ничего не видят: — Где, где? — Вон, вон она идет! — ответил, дрожа, Пепе и показал рукой. — Так беги же за ней! — не допускающим возражений тоном сказал Серафин. — Мы не видим ничего. Да смотри не забудь 79 |
