Вокруг света 1968-05, страница 79

Верный Слай пришел мне на помощь:

— Так ты, должно быть, видел вдвое против того, что было, Том Льюси: в тот вечер мы шли с ним кружка в кружку добрых часа четыре в этом самом месте.

— О, я не мог обмануться в ней, — сказал Льюси со смешком, — на Банксайд Стью ее глаза смело сошлись с моими и прожгли меня насквозь, как луч солнца, пройдя сквозь увеличительное стекло.,

— Знать, и солнце светит на навозную кучу! — вскипел я.

— Пусть ястреб расклюет твою печенку, ничтожный лицедей, ты завизжишь у меня, как крыса.

Я весь напрягся, а он продолжал разглагольствовать нарочито громким голосом:

— Как? Сердце тигра в оболочке актера? Может, лучше котенком стать тебе и помяукать?

Уилл Слай торопливо потянул меня за рукав.

— Не входи в гнев понапрасну, парень, у него барабан вместо головы и колотушка вместо языка.

Внезапно он замолчал и взглянул на пальцы, на которых отпечаталась моя кровь.

— Они подстерегли нас в Коулд Харбор. Теперь они недвижны.

— Как, все? Мертвы? Да сколько их? О ты, исчадье ада, ты!

— Их было трое, один Фрайзер уцелел. Они мне совесть не гнетут.

Он покачал головой.

— Что так горяч сегодня? Помни, тот истинно велик, кто не встревожен малою причиной. Когда ж задета честь, вступай ты в ярый спор из-за былинки.

— Они убили ее на моих глазах! — вскричал я.

— Убили Энн? Не может быть! — Его доброе лицо сморщилось, и слезы сочувствия показались на глазах этого честного парня; он отвернулся.

— И ты почувствовал к ней нечто большее, чем жалость?

— Не знаю, но уверен, что ни она, ни Кит не могут остаться неотмщенными. Что человек, когда он занят только едой и сном, — животное, не больше.

— И все же два трупа, которые теперь питают окрестных воронов, кричат во всеуслышанье, что свершилась месть.

— А Уолшингем?

— Пусть его покарает небо, ты ж оставь его. И потом, он сказал, что не знает за собой никакой вины. Ты разве бог, чтоб

упрекнуть его во лжи? Возможно, удар был нанесен из личных побуждений или иного помысла, чем безопасность Уолшингема. Уверен ли ты в том?

Мы подошли к обрыву над Темзой. В ноздри нам ударил запах прибрежной глины и сырой лозы. Туман рассеивался. Снизу доносилось скрипение старого моста и глухое ворчание прилива. Мог ли я быть уверен, что Уолшингем повинен в смерти Кита? Убийство, раз начавшись, где обретет конец? Безмятежность скользящего подо мной потока постепенно успокаивала и мои взметенные чувства. По природе своей я не кровожаден, и месть не моя профессия. Кит умер так же, как и жил, в смятении и насилии. Но, возможно, смерть его укажет мне путь, гораздо более достойный: познать человеческую природу во всей ее глубине, переплавить в испепеляющем огне

творчества всю боль, всю печаль и муку человеческого духа — да! Седая прядь под безымянным могильным камнем не всегда означает неудачу, так же как жизнь, отданная по первому велению души, не всегда указывает на успех.

И, словно угадав мои мысли, Уилл Слай заговорил:

— Забудь эти часы крови и горести, дружище; та ночь длинна, которую вовеки не сменит день. Но разум мой подсказывает мне, что рано или поздно о тебе услышит наш суетный мир. Не швыряй на алтарь мести жизнь, как кабатчик швыряет кружку эля последнему пьянчуге, ибо однажды толпами будут приходить люди, чтобы склониться пред именем твоим — именем Вильяма Шекспира.

Перевел с английского А. РОЗЕНЦВЕИГ

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Вот и конец рассказа. Вот и главная его разгадка. Теперь рам, читатель, известно, что человек, от лица которого ведет повествование любитель-детектив XVI века, не кто иной, как Вильям Шекспир.

Впрочем, человеку, знакомому с произведениями самого Шекспира, не составило, верно, особого труда догадаться, что детектив-рассказчик и бессмертный бард — одно и то же лицо. Джо Горе буквально нашпиговал свое произведение точными на этот счет указаниями, или, как их называют, ключами. Сам Горе условно делит все ключи на два вида: конкретные факты из биографии Шекспира, названия мест и т. д. и цитаты из произведений Шекспира, дословные или в слегка измененном виде.

К примеру, само изложение смерти Марло воспроизведено точно по свидетельским показаниям, полученным на следствии, хотя события, связанные с нею, и получили своеобразную интерпретацию. Или вот еще два ключа: имя Агнессы (Энн)-«пуританки» — имя жены Шекспира, вся семья которой была, кстати, пуританской, Энн Хетуэй. В то же время Энн Пейдж — персонаж «Виндзорских проказниц». Злодей Уолшингем действительно покровительствовал Киту Марло и действительно преследовал Шекспира. Подобных ключей в рассказе сорок четыре.

Теперь о цитатах. Их зашифровано в тексте около ста: примерно четыреста строк из восемнадцати пьес и двух сонетов Шекспира. Все цитаты даны по полному собранию сочинений В. Шекспира, выпущенному издательством «Искусство» в 1957—1960 годах.

77