Вокруг света 1968-05, страница 78

жится каруселью весь мир- Я лежу в тишине, и мимо меня проплывает туман. Голос, раздавшийся по ту сторону вечности, вернул меня из небытия.

— Актер, раны мои взывают о помощи.

Кое-как я подполз к Энн, так что запрокинутая голова ее покоилась теперь на моем плече. Голос ее был слаб, еле-еле слышен.

— Могила уже разверзается подо мной. Весь мир отдам я сейчас за могилку, могилку, маленькую, темную могилку...

Мои слезы в последний раз благословили ее лицо, на котором запечатлелся уже лик смерти; ее тело обмякло на изгибе моего локтя.

— Энн! — вскричал я. — Энн! Боже, прости нас! Боже!

— Пусть эта ночь не будет оселком печали, на котором ты станешь точить свой меч.

Ее сердце трепетало, как задыхающаяся птица, шепот касался моего уха ослабевающими дуновениями.

— Пусть не ожесточится твое сердце. Смерть для меня — радость без примеси печали.

Энн не стало. Я бережно опустил ее тело на замерзшую в ожидании землю и попытался подняться на ноги. Кровь клокотала и билась в горле; темные стены вокруг качались, уплывали, сдвигались, наползая друг на друга; свет фонаря над лестницей, ведущей к Коулд Харбор, резал глаза, ослабшие, окровавленные пальцы -скользили по ослизлым камням, внизу холодная жирная вода Темзы нашептывала литанию: «Она мертва, она мертва, она...»

Падение. И ничего после.

Боль от неловкого движения

пробудила меня. Голова покоилась на подушках в лодке, и туман лизал мои щеки. На корме я разглядел знакомую фигуру.

— Откуда ты взялся, парень?

Джон Тейлор взглянул на меня

с тревогой.

— Я отыскал тебя у подножия лестницы в Коулд Харбор. — Он указал на рапиру у моих ног:

— Капли крови на камнях вели меня. Сначала я наткнулся на рапиру, потом — на труп женщины, упокой, господи, ее душу. И еще двое лежали там: один, чье чрево было вспорото сверху донизу, и другой — проткнутый насквозь, как бычья туша в мясном ряду.

Погрузив руку в темные воды Темзы, я обнаружил, что моя ноющая рана — всего лишь бороздка, вспоровшая плоть повыше локтя. Итак, Фрайзер удрал. Энн умерла. Мне нужно было время — время для отдыха и раздумья.

— Вот «Сокол», паренек. Посмотрю, какими яствами потчуют в этой таверне.

Я отдал мальчишке все свое серебро и зашагал вдоль узкого прохода между толстыми стенами, воздвигнутыми здесь еще до Тюдоров, к двери, ведущей в пивной зал. Взрыв света и шума встретил меня Правую руку я крепко-накрепко прижимал к телу, чтобы не было видно крови. У стойки стояла и распевала во все горло кучка весельчаков: Кубок с вином блещет огнем, Выпью за ту, что в сердце моем. Кто весел — всех долговечней.

— Клянусь богом, чудная песня!

— Английская песня, — отвечал со смехом один из бражников. —

Уж мы, англичане, пить первые мастера. Мы питьем заморим датчанина и шутя перепьем немца; мы еще раскачиваемся, глядь, а голландца уже рвет.

Да неужто это Уилл Слай, краснорожий весельчак-комеди-ант, мой знакомец еще по Дувру! Завидев меня, он распахнул объятия.

— Черт меня побери, старый стервятник. Разве до тебя не дошло, что труппа «Люди адмирала» распущена! И клянусь Вильгельмом Завоевателем, который предшествовал в свое время Ричарду III, Уилл Слай пропивается сейчас в пух и. прах в «Соколе» с паршивейшими собутыльниками, которые тянут вполглотки еще более паршивый эль.

Он тут же подкрепил свои слова делом и, понизив голос, Сказал, стирая пену с размашистых усов:

— Ты что-то бледен, а твоя кружка пуста. Ио-хо, трактирщик.

— К вашим услугам, сэр.

Не успел я поведать ему свою грустную историю, как рокочущий голос прервал нас:

— Актеры в углу? Знать, чье-то доброе имя скоро покроется позором. Открыто говорю вам, лучше уж после смерти получить плохую эпитафию, чем дурной отзыв от них при жизни. Но дайте и мне присоединиться к вашей беседе.

— А ты спустил еще ярда два, Том Льюси?! — захохотал Уилл Слай.

Льюси был родом из Чарлекота, что всего в нескольких милях от моего дома, — скользкий человек со строгим взглядом, стриженой бородкой и умишком воробья.

— Что ж, пускай я буду на два ярда потоньше в брюхе, Уилл Слай, зато так больше сбережешь и ни гроша не потратишь.

Как всегда, его распирало от шаблонных правил и новейших сентенций, поэтому я счел за благо немедленно вмешаться:

— Мы скоро присоединимся к тебе у стойки, уважаемый Льюси.

Когда он отошел, я продолжил, и, по мере того как я углублялся в свое повествование, лицо Уилла Слая вытягивалось. Услышав о встрече моей с Энн Пейдж у св. Павла, он воскликнул с горечью:

— Болван! Что, ежели тебя видели с Энн Пейдж! Что...

— Энн Пейдж? — раздался голос Льюси. — А я-то все думал и гадал,—обратился он ко мне,— как имя той потаскушки, с которой ты прохаживался поближе к полночи у Доугейт Хилл.

76