Вокруг света 1968-06, страница 62
«Призыва» и объявляли, что запись желающих начнется в шесть утра в канцелярии. Мы пришли в контору за несколько минут до шести, чтобы быть первыми. Но оказалось, что девятнадцать номеров в списке уже заполнены. Самой первой стояла фамилия Степана Стояновича, директора лагеря. Потом — сотрудника МИДа Влады Обрадовича и всех югославских ребят-сту-дентов, подрабатывавших в лагере в качестве официантов, маляров и строителей. Но зато нас было двадцать пять. Целая страница тетради в крупную клетку. Пришли худой заспанный верзила и маленькая женщина. Верзила держал ее за плечо, почти не сгибая руку в локте. — Где запись? И поставил: «Миссис и мистер Томас». Пришли две датчанки-студентки — Эльза Янсон и Ида Динсен... Когда собралось человек шестьдесят, из Ровиня протарахтел катер «Нептун». — Ну, а где же ребята из ФРГ? — не удержавшись, спросил кто-то, глядя на приезжих. — Ведь их в лагере полно! — Некоторые сделали взносы, подарили по пять тысяч динаров, — сухо сказал директор. — Мы из ФРГ, — послышался голос с кормы. Я обернулся и увидел знакомого сутулого немца и еще одного парня. Из нешироких дверей Дома народного здоровья вылез длинный хвост очереди, он спустился по лестнице и завернулся клубком... Мы вернулись в лагерь в полдень. Мы сходили с катера гуськом. Разные. Но у каждого из нас локоть был туго стянут белым бинтом. Группа парней и девушек стояла на берегу и смотрела на нас. Я увидел Зигфрида и Ингетраут. Они показывали на нас пальцами и смеялись. Мне только не было теперь понятно, на кого они все-таки показывали: ведь шли и югославы, и англичане, и французы, и датчане, и те двое из ФРГ... Минуло уже много времени с того дня. И вот в прошлом году я приехал в Скопле. Да, город еще хранит следы трагедии. На разрушенной стене вокзала стрелки часов так и показывают пять семнадцать. И трещины на старых домах — как заживленные шрамы на лице человека. И бараки-времянки. И много пустырей. Да и трудно было бы предположить, что город, первый камень которого был заложен древними иллирийцами много столетий до нашей эры, за такой короткий промежуток времени может восстать из праха. Но стоят шеренги новых белых кварталов в самом городе — и восемнадцать новых поселков окрест. Новые школы и клубы, кинотеатры и библиотеки. Восстановлены старые промышленные предприятия, построены новые. И все же главная примета Скопле — не новые цома, а многолюдные улицы. Теперь здесь населения на сорок тысяч человек больше, чем было до того драматического июля. Как раз в те дни и вечера, когда я бродил по его говорливым улицам, в Скопле проходила международная Неделя солидарности, посвященная четвертой годовщине со дня катастрофы. Древний город вновь вздымает свои стены по берегам Вардара. Он живет. Он строится. Он улыбается. Он любит. И наверное, помнит людей, которые ему помогли. Л. ВАДИМОВ МАСКИ «ЦАМА» .....Да будет навеки услада с миром без войны, со здравием без боли, с зимой без снега, с пастбищем, всегда покрытым травой...» У народа не было своей письменности, и только память человеческая берегла эти великие строки народного эпоса. И были хранители этой памяти, ходившие от кочевья к кочевью хурчи и улигир-чи — певцы и сказители... И когда над кочевьями зажигались первые звезды, а около юрт, застывших среди бесконечной — от горизонта до горизонта — монгольской степи, вспыхивали недолгие костры, они рассказывали о подвигах легендарного Гесер-хана, справедливого и храброго батыра. Свои рассказы они перемежали танцами и пантомимами, по- 1^3окроеища шзшпшж культур |
