Вокруг света 1968-08, страница 66

РОБЕРТ ГРЕЙВЗ, английский писатель

БО]Й БЫКОВ

на

Л/щушорш

Рассказ

ними ластами. И так, пока не подползет к тюленю вплотную.

Но ждать, не работая, ждать, не понимая, что происходит вокруг, ждать, боясь всего...

Весть о катастрофе американского стратегического бомбардировщика, на борту которого находились четыре водородные бомбой быстро облетела весь мир. После Паломареса пришел черед Гренландии. У всех в памяти развитие событий: как и в Паломаресе, американское командование поспешило заранее (!) успокоить мир: ничего страшного, радиация никому не грозит. Через два месяца появилось сообщение о том, что «специальные отряды собирают осколки бомб и остатки самолета, извлекая их из снега и льда... Сбор радиоактивных деталей почти закончен, за исключением мелких осколков, которые еще предстоит разыскать. Найденные осколки в контейнерах переправляются в США для захоронения».

А для эскимосов Гренландии американское командование подтвердило старый приказ: лов рыбы и отстрел моржей запрещен.

Бьерне Нильсен и двое его товарищей все же не выдержали. Нильсен поставил на каяк отремонтированный мотор и спустил лодку в воду. Но не далеко уплыли три каяка: всех их выследили, задержали, лодки отобрали. Теперь люди сидели по домам.

В Туле поселились тишина и страх. Туле ждет, чем же все это (непонятное, чужое, не имеющее к ним отношения, это) кончится.

В Туле побывал итальянский этнограф Рино Дзокки. Вот что он сказал, вернувшись:

«Эскимосы встречают незнакомых улыбкой. «Куто, — говорят они пришельцу. — Добрый день». Но теперь куда чаще видишь их понурыми, а чуть не первое слово, которое они тебе говорят, — «эр-сивунга» — «я боюсь». И вот я сейчас спрашиваю себя: станут ли эскимосы, единственные, кто в этих широтах чувствует себя как дома, помогать американцам, подарившим им четыре водородные бомбы? Нет. Этого не случится. У эскимосов простая, не обремененная условностями нашего века логика. Им, хотя они и не просили, обещали помощь и защиту. Теперь эскимосы увидели, чем обернулась для них эта защита; теперь они чувствуют себя оскорбленными...»

Добавим лишь, что все эти события произошли в 1968 году, объявленном Организацией Объединенных Наций Годом защиты прав человека. Добавим лишь, что в этом же году стало известно о том, что США проводят на острове испытания химического и бактериологического оружия.

орогая тетя Мэй!

Тебе ни за что не отгадать, какой день выдался у меня вчера, в вознесенье, которое совпало с днем моего рождения. У входной двери я столкнулась с нашим новым почтальоном — давно не стриженным молодым человеком, и он вручил мне твою поздравительную открытку: «Теперь тебе одиннадцать». Огромное спасибо.

Он поинтересовался, как следует понимать твои слова, и я ему объяснила. После этого он спросил, не знаю ли я семейство иностранцев по фамилии Эск? Я ответила, что не знаю, а потом попросила разрешения взглянуть на конверты. Оказалось, что все десять писем были адресованы папе, «Уильяму Смиту, эсквайру», и провалялись у почтальона целую неделю. В результате мы оба были очень довольны.

В разговоре я упомянула, что по случаю дня рождения сеньор Колом берет меня смотреть бой быков. Тут лицо почтальона осветилось как китайский фонарик. На мой вопрос: «А что быки, свирепые?»—я услышала: «Это сущие дьяволы, с ними просто беда, дочка».

Я спросила: «То есть как это беда?» И он мне объяснил, что старший матадор Поблето написал своему другу дону Рамо-ну, который выращивает быков на своей ферме под Хересом, чтобы тот прислал шесть штук недомерков, так как он и еще два матадора, Кальво и Брончито, не оправились после гриппа. Поблето хорошо заплатил дону Рамону и благополучно уладил вопрос с дирекцией арены. Все шло нормально, пока новый генерал-губернатор Мальорки, он

же президент арены¹ и большой любитель порядка, не отправился самолично посмотреть, каких быков выгружают с парохода. Едва взглянув, он распорядился взвесить их, и, убедившись, что весят они намного меньше положенной нормы, дал приказ отправить быков обратно и затребовать других. Пароход с ними только что прибыл, и, по словам почтальона, эти быки — сущие дьяволы, такой у них свирепый вид.

Мой друг сеньор Колом — музыкальный критик, но это занятие ему не дает ничего, кроме нескольких жалких песет в неделю, вот он и подрабатывает в роли критика боя быков.

Постоянно выступающий матадор загребает две-три тысячи фунтов за каждый бой, так что его агенту ничего не стоит оплатить каких-то там критиков, способных расписать смелость и гениальность матадоров даже в том случае, если это и далеко от истины. О концертах сеньор Колом пишет то. что думает, но бой быков — дело другого рода. Тут агент пишет рецензию сам, а сеньор Колом перечитывает, исправляет грамматические ошибки, добавляет несколько ярких строк от себя и подписывает. Так уж оно повелось.

Словом, я, сеньор и сеньора Колом отправились смотреть бой быков. По соседству с нами уселись два матроса-американца — сейчас тут в порту стоит американская эскадра.

Губернатор самолично измерил длину рогов и предупредил служителя, что снова сделает это после того, как быки будут уби

¹ Должностное лицо, наблюдающее за боем быков.

64